Непобежденные. Кровавое лето 1941 года

– Я до войны книги выдавал в батальонной библиотеке, а она у нас была лучшей в гарнизоне, досталась еще от старой дивизии. Полковник Гришин часто приходил, вот и знает меня.

Политрук Старостин и Пархаев как земляки – жили на одной улице, с начала войны держались вместе, – и на этот раз, как и всегда, отрыли окопчик на двоих. Старостин, раскладывая по дну окопчика солому, не заметил, как подошел командир их взвода старший лейтенант Бажайкин:

– Товарищи, спать по одному. Пока будем держать оборону здесь, уйдем утром.

Пархаев уснул мгновенно. Старостин, борясь со сном, просидел до темноты свое время, а в девять вечера растолкал напарника:

– Виктор, давай ты, да смотри не усни.

– Да-да, слышу…

Проснулся Старостин среди ночи. Ярко светила луна, было тихо. Поискал глазами Пархаева – лежит на бруствере.

«Убит?» – испугался Старостин. Ему то ли снилось, то ли пригрезилось, что рядом стреляют, где-то недалеко рвутся мины, но проснуться не было сил.

– Спишь? – растолкал он напарника.

Орудия, стоявшего неподалеку, не было. Старостин, проверив соседние окопы, понял, что все ушли ночью, а их, как самых крайних в цепи, забыли предупредить.

– Эх, Виктор, проспали из-за тебя. Что теперь делать?

– Убей меня, Николай, – виновато сказал Пархаев.

Лесочком они прошли к какой-то деревне, а когда вышли на улицу, рядом раздалась длинная очередь из пулемета.

– Рус! Руки вверх!

Пархаев остолбенел, но Старостин ткнул его локтем в бок, и оба, прижимаясь к забору, пригнувшись, побежали по улице.

Свернули в калитку, куда-то бежали и, не помня как, оказались в своем окопчике.

– Я тебе говорил, что лучше идти лесом к железной дороге!

– Откуда же я знал, что в деревне уже немцы. Как это наши так быстро ушли? Давай хотя бы закурим, – сказал Пархаев.

Обоим стало не по себе: оказаться одним, да еще ночью, когда рядом в деревне немцы.

Вскоре на дороге послышался шум мотора.

– Николай, а это ведь явно ЗИС-5. Неужели наши?

Вылезли из окопчика, осторожно подошли к дороге, ожидая колонну.

– Смотри, трое идут. Кажется, в наших касках, – сказал Старостин.

Командир батареи, куда попали Старостин и Пархаев, – а это оказался гаубичный артполк Полтавской дивизии, – взял их обоих с собой.

Утром батарея догнала свою дивизию, комбат предложил им остаться на батарее, но оба отказались.

– Смотрите, а то был приказ товарища Сталина, что бродяг расстреливать.

– Нет, мы, пожалуй, будем искать своих. Они где-то недалеко.

Оперативный дежурный штаба, куда зашли Старостин и Пархаев, не удивился их вопросу – где может быть дивизия Гришина, а даже благожелательно сказал:

– А где-то здесь, ребята, был ваш комдив. В коричневой «эмке», стоит у артиллеристов.

В машине они, не веря своим глазам, увидели спокойно спавшего полковника Гришина. Тот сразу проснулся, услышав их покашливание.

– Старостин? Вот так встреча…

Гришин посмеялся, выслушав рассказ, что их забыли, и предложил:

– Есть хотите? Сейчас и чаю принесут. Вот смотрите, маршрут, куда будете идти. Найдете Лукьянюка… Впрочем, я буду у него раньше вас. Взял бы и вас с собой, но у меня здесь дела, да и в машине мест нет.

Свой батальон Старостин и Пархаев догнали только на следующий день. Сначала пристроились к какой-то части и уж было потеряли всякую надежду догнать своих, как с обочины, где расположилось какое-то подразделение, услышали:

– Эй, смотрите, Старостин и Пархаев к саперам перешли!

Комиссар батальона политрук Ткачев, узнавший их, с некоторым разочарованием, как показалось Старостину, протянул:

– А мы вас уже в списки пропавших без вести занесли…

Оба были так рады встрече, что не обратили внимания на эти слова, пожимая протянутые руки товарищей. Только Старостин услышал краем уха:

– Сопляк ты, двоих коммунистов потерял. Как это так – уйти и не проверить, все ли в строю. Уйти даже без политрука роты! – ругал Ткачев старшего лейтенанта Бажайкина.

Вечером 16 августа к Шапошникову приехал полковник Гришин, с Церковищ отходивший с полтавчанами и безуспешно искавший своих, пока генерал Бирюзов не подсказал ему, что какой-то полк его дивизии стоит в обороне у Белынковичей. Прежде чем приехать к Шапошникову, Гришин побывал у полковника Ивашечкина, которого не видел несколько дней, и получил от него указания, как действовать дальше. Встретив Шапошникова, Гришин начал с дела:

– Немедленно сниматься и уходить на Сураж. Танковая дивизия прорвалась через соседа справа. Еще не налететь бы на них по дороге… У тебя, надеюсь, сборы, как всегда, будут недолгими? Лукьянюк пойдет впереди тебя, а Туркин с Минаевым мост взорвут.

Шапошников не осмелился ничего спросить о других полках, но и по этим словам Гришина можно было понять, что под рукой у него сейчас только он, Лукьянюк и Минаев.

Шапошникову показалось, что Гришин нисколько не удивился встрече. Как будто само собой разумелось, что они должны были встретиться именно здесь. «Даже не спросил, как полк после Церковищ, – с досадой подумал Шапошников. – Неужели о Корниенко, Смолине, Михееве и Малыхе никаких вестей? Туркин и Минаев: значит, они пристали к Гришину тоже где-то после Церковищ…»