Непоборимый Мирович

Пруссаки, заметив выдвижение русских шеренг, тоже развернули свои ряды и медленно, под звуки флейты и барабанный бой, двинулись вперед. Зашевелилась кавалерия, и перед строем появился горнист, протрубивший непонятную для русских частей команду, но с места они не тронулись, предоставив право первого удара пехоте.

Одновременно с тем и перед русским строем раздался оглушительный барабанный бой, и Мирович, не видевший через плотно стоящих подле друг друга солдат самих барабанщиков, зябко повел плечами от нарастающей тревоги. Зато ему были хорошо видны полковые знамена, которые держали высоко поднятыми полковые прапорщики, стоявшие в нескольких шагах перед общим строем. Все это напоминало ему торжественные парады на плацу в Шляхетском корпусе, если бы не гром пушек и не двигающиеся навстречу им прусские части. Но вот прусские линии остановились, чуть не дойдя до центра поля, на какое-то время замерли на месте, и оттуда долетели плохо различимые слова команды.

В мгновение прозвучала команда, отданная прапорщиком Трусовым, изготовиться к стрельбе, и Мирович тут же во весь голос выкрикнул:

– Готовься заряжать!

Солдаты дружно скинули с плеч мушкеты, вытащили из сумок патроны и застыли, готовые к выполнению следующей команды.

– Надкусить патрон, – крикнул Мирович вслед за остальными.

Краем глаза он видел, что почти одновременно с ним те же команды повторяют пруссаки, и ему захотелось, чтобы его солдаты опередили их и первыми начали стрелять, но нарушать общий порядок он не имел права и с нетерпением ждал, когда последует приказ выполнить очередной прием.

– Засыпать в ствол! – повторил он наконец…

А дальше все пошло как положено:

– Забить пыж…

– Закатить пулю…

– Шомпол в ствол…

– Порох на полку…

– Взвести курок…

– Целься…

И наконец долгожданная команда:

– Огонь!!!

Первая шеренга содрогнулась от произведенного залпа, и на мгновение Мирович не мог видеть за клубами дыма даже ближайших к нему стрелков. Но вот подул слабый ветерок, дым начал рассеиваться, и он неожиданно увидел, что несколько человек из его капральства, стоявших во второй шеренге, вдруг как-то неестественно согнулись в поясе и начали медленно оседать на землю, при этом не выпуская мушкеты из рук. Вслед за ними дернулся белобрысый солдатик, стоявший в последнем ряду, схватился рукой за плечо и громко закричал от боли. Только тут до Мировича дошло – то свое дело сделали пули, выпущенные пруссаками. У кого-то сорвало с головы шляпу, и он стоял с непокрытой головой, не решаясь покинуть строй.

Тогда Мирович, не выпуская из рук свой протазан, рванулся к белобрысому раненому, совсем еще мальчишке, и вывел его из общей шеренги, посадил на землю, а тот смотрел на него широко открытыми глазами и что-то говорил, но Василий не слышал его слов, потому что сам был оглушен произведенным залпом.

Когда он вернулся на свое место, то стрелки, произведшие выстрел, перешли из первой шеренги в последнюю и принялись уже без всякой команды заряжать свои мушкеты, а в первом ряду оказались те, кто до этого находился сзади. Они тоже изготовились к стрельбе, целясь в кого-то, видного лишь им, в рядах противника. Среди них стоял Тахир рядом с другими земляками-азиатами. Василий отметил, что его прежде всегда веселое лицо сделалось вдруг окаменевшим, а взгляд стал холодным и жестким. Он поставил мушкет точно на такую же, что была у него на учениях, раздвоенную ветку, взвел курок и, чуть повернув голову в сторону, терпеливо ждал команду.

Мирович начал всматриваться в прусские ряды, которые, казалось бы, даже не дрогнули после залпа русских мушкетов, и увидел, что на земле бились в предсмертных конвульсиях несколько человек, хотя перед строем по-прежнему гарцевал офицер в шляпе с красным пером и палашом в руке.

– Тахир, сбей этого петуха с коня. Христом Богом прошу, уложи его! – не повышая голоса, проговорил он, не надеясь, что тот услышит его.

Тахир чуть заметно кивнул, дав понять, что все понял.

– Огонь! – наконец-то раздалась команда, которую все ждали с нетерпением.

Залп… Дым… Тишина… Дым рассеивается… И тут Мирович с радостью увидел, что вороной конь несется по полю без седока, а тот неподвижно лежит на земле, а его шляпа с пером валяется рядом с хозяином.

– Ай да Тахир! – зацокал он языком, не смея выкрикнуть это громко. – Ой, молодец!

А тот услышал похвалу командира и, переходя из одной шеренги в другую, лукаво подмигнул ему в ответ.

Перестрелка длилась еще некоторое время. Несколько раз подносили корзины с патронами для мушкетов. Лица почти всех солдат были покрыты слоем гари, словно все они дружно пробирались через печную трубу и изрядно испачкались в саже. В капральстве у Мировича убили двух человек и трое оказались ранены, а атака кавалерии, что пророчил подпоручик Желонин, так и не начиналась. Мирович никак не понимал, чего они ждут. Может быть, им должны подать сигнал к общей атаке? Или они дожидаются, когда дрогнут русские полки?