Неподходящее занятие для женщины

Она опустилась на кровать в бессильном разочаровании. Неужели она напрасно надеялась, что в молитвеннике заключено что-то важное? Неужели понастроила многообещающих догадок, вдохновившись старушечьими воспоминаниями о вполне понятном, ординарном поступке любящей матери, пожелавшей оставить сыну перед смертью свой молитвенник? Но даже если она не ошиблась, то почему записка должна оказаться на прежнем месте? Если Марк обнаружил между страницами записку от матери, то вполне мог, прочитав, уничтожить ее. Кто-то мог сделать это и вместо него. Записка, если она когда-то существовала, могла превратиться теперь в частицу пепла, возвышающегося белой горкой на каминной решетке.

Она поборола уныние. Оставалась еще одна ниточка – доктор Гледвин. После секундного размышления она опустила молитвенник к себе в сумку. На часах был почти час дня. Она достала сыр и фрукты и расположилась в саду, затем она решила вернуться в Кембридж и заглянуть в центральной библиотеке в медицинский справочник.

Меньше чем через час она нашла все, что искала. В справочнике значился всего один доктор Гледвин, который мог лечить миссис Келлендер двадцать лет назад, уже тогда разменяв восьмой десяток, – Эмлин Томас Гледвин, приобретший специальность в больнице Святого Фомы в 1904 году. Она записала его адрес: Праттс-уэй, 4, Иксуорт-роуд, Бери-Сент-Эдмундс. Тот самый Эдмундс – город, в котором, по словам Изабелль, они останавливались с Марком по пути к морю…

Выходит, день все-таки прошел не напрасно – она следовала по пятам Марка Келлендера. С трудом сдерживая нетерпение, она перешла в отдел атласов и пробежала глазами карту. Стрелка часов показывала четверть третьего. Поехав по шоссе А45 через Ньюмаркет, она сможет достичь Бери-Сент-Эдмундса уже через час. Пусть визит к доктору отнимет час, еще час – на обратный путь; значит, она вернется в коттедж к половине шестого.

Несясь по ничем не примечательной сельской местности в окрестностях Ньюмаркета, она заметила, что следом за ней движется тот самый черный фургон. До него было слишком далеко, чтобы разглядеть человека за рулем, но она поняла, что это Ланн и что он путешествует в одиночестве. Она прибавила скорость, стараясь не сокращать дистанцию, но фургон вскоре оказался ближе, чем был. Ланн вполне мог направляться в Ньюмаркет по делам сэра Рональда Келлендера, но зрелище неприятного фургона, беспрерывно маячащего в зеркале заднего вида, наводило на невеселые мысли. Корделия решила избавиться от него. Однако свернуть ей было некуда, да и местность была совершенно незнакомой. Возможность улизнуть могла представиться только в Ньюмаркете.

Главная улица города оказалась забита транспортом, особенно на перекрестках. Шанс представился только на втором светофоре. Черный фургон застрял на перекрестке в пятидесяти ярдах позади нее. Как только загорелся зеленый сигнал, она оставила остальные машины позади и свернула налево, еще раз налево, потом направо. Покрутившись по незнакомым улицам минут пять, она остановилась на очередном перекрестке и стала ждать. Черный фургон больше не преследовал ее. Видимо, ей удалось от него оторваться. Она посидела еще пять минут, а потом не торопясь вернулась на главную дорогу и влилась в поток транспорта, продвигавшегося в восточном направлении. Прошло полчаса, и она, проскочив Бери-Сент-Эдмундс, выехала на Иксуорт-роуд, где замедлила ход, чтобы не пропустить Праттс-уэй. Через пятьдесят ярдов ее взору предстал этот переулок, а в нем – цепочка из шести оштукатуренных домиков, отступивших от обочины в глубину двора. Она затормозила перед домом номер четыре, вспомнив послушную Изабелль, которой, конечно, было велено проехать подальше и не выходить из машины. Марк наверняка опасался, что белый «рено» покажется здесь подозрительным. Он был прав: появление «крошки мини» тоже вызвало интерес. В верхних окнах замаячили лица, а у соседних ворот откуда ни возьмись появилась стайка ребятишек, разглядывающих ее широко раскрытыми и ничего не выражающими глазенками.