Неподведенные итоги

Работать с Олегом Валериановичем – счастье для режиссера. Его артистическая натура – совершенный, лишенный какой бы то ни было фальши инструмент. Надо дать лишь верное задание, а исполнено оно будет на высочайшем уровне мастерства, с безупреч­ным вкусом, с поразительными по наблюдениям деталями, с бога­тейшими интонациями. Басилашвили разбирается в тончайших ню­ансах поведения человека и способен передать любой из них. Пожа­луй, сравнив его дарование с одним лишь, пусть совершенным ин­струментом, я все же обеднил его. Скорее, Басилашвили – это ар­тист-оркестр! Он может поведать о таких извивах человеческой пси­хологии, залезть в такие недра людской души, демонстрируя одно­временно и смешное и чудовищное, благородное и гадкое, красивое и безобразное, что только диву даешься. У него необыкновенно мощный актерский диапазон, подкрепленный дьявольским профес­сионализмом.

В «Гараже» я не смог занять Олега Валериановича лишь потому, что он – ленинградец. Освободить его на полтора месяца от спек­таклей не удалось – на нем лежала львиная доля театрального ре­пертуара.

Роль Мерзляева – ключевая, одна из самых важных в сценарии «О бедном гусаре замолвите слово...» – писалась сразу же с прице­лом на Олега Басилашвили. Ключевой эта роль является потому, что именно действия Мерзляева, стукача по вдохновению, толкают сюжет. Именно его адская выдумка с лжерасстрелом привела к столкновению Мерзляева с положительными персонажами и вызва­ла их противодействие.

Хотелось создать характер неоднозначный. Он ведь подлинно об­разован, этот Мерзляев, обожает поэзию, знаком со многими писа­телями. Он, как бы сейчас выразились, интеллектуал. Умен, философичен, наблюдателен. Он прекрасно воспитан, элегантен, красив, превосходно носит костюм. Несомненно, знает несколько иностран­ных языков. Он – украшение общества. Богат, влиятелен, желанен во всех аристократических домах столицы. Но, как и у всякой меда­ли, у Мерзляева две стороны. Парадная – замечательна! Теперь взглянем на обратную сторону этой блестящей побрякушки. Взгля­нем и – ужаснемся чудовищному несовпадению с внешностью наше­го героя, с тем впечатлением, которое он, несомненно, производит в обществе.

Холодный и расчетливый интриган с ярко выраженными задат­ками палача, двуличен, коварен, фальшив, высокомерен, считает людей ничтожествами, а такие слова, как «честь» и «совесть», – болтовней. Подобные люди – опора николаевского времени. Про­вокация – их стихия. Здесь они как рыба в воде. И вместе с тем в Мерзляеве чувствуется убежденность, сила, твердость характера. В нем присутствует определенная значительность, порожденная верой в собственную правоту. Он дрогнет только однажды, когда осознает величие души «актеришки», когда встретит благородное сопротивление тех, кого считает солдафонами. Он будет посрамлен и уничтожен бескорыстием, отвагой, самоотверженностью этих людей. Поединок между подлостью и благородством будет выигран светлыми силами. Правда, очень страшной ценой.

В общем, Олегу Басилашвили предстояло сыграть зловещую фи­гуру, в которой даже фамилия соответствовала сути образа.

Первой реакцией Олега Валериановича после прочтения сцена­рия была обида.

– Почему ты все время предлагаешь мне роли мерзавцев? – спросил он. – Неужели во мне заложено нечто отвратительное?

Что я мог сказать? В каждом крупном актере и вообще талантли­вом деятеле искусства остается на всю жизнь что-то детское, наивное, непосредственное и – вследствие этого – прекрасное! В душе каждого артиста живет естественная голубая мечта играть возвы­шенных, чистых героев.

Я очень люблю Олега, дружу с ним, ценю его душевные качества. Он скромен, застенчив, ему совсем не свойственна настырная напо­ристость, он бессребреник, прекрасный муж и отец, добр, дисципли­нирован, лишен какого бы то ни было самомнения, приветлив, рас­положен к людям. Написал я все это и подумал: а ведь действитель­но обидно, имея такие чудесные свойства характера, играть тварь и душегуба.

Но претензия, высказанная Олегом, была, конечно, полушуткой. Ему нравилась роль, нравился сценарий. Однако он очень дотошный артист и, если что-то выписано неточно, буквально изведет авто­ров – если они, разумеется, живы. Роль Мерзляева кое в чем мы переделывали, в частности, исходя из требований Басилашвили, до­веряя его актерской интуиции. Ведь он залез в мерзляевскую шкуру более основательно, нежели мы с Гориным. И поэтому не прислу­шаться к его пожеланиям мы просто не могли.

Неудобно, конечно, хвалить, артиста, играющего в твоей собст­венной картине, но в данном случае удержаться трудно. Олег Валерианович вложил в этот характер всю свою личную ненависть поря­дочного, честного человека к сатрапам и палачам. Он разделал, ра­зоблачил, сорвал маску со своего героя, но сделал это тонко, не при­бегая к нажиму, не изображая паршивца, а пытаясь прожить его изнутри. Для артиста, вероятно, было довольно гадко копаться в нюансах подобной психологии. И вместе с этим мы как бы вторым планом все время ощущаем отношение исполнителя к своему персо­нажу.