Непокорная фрау Мельцер

Его разочарование было заметно. Пауль внутренне торжествовал, но сразу же почувствовал себя неловко. Зачем он лишил Эрнста этого невинного удовольствия? Ему совершенно нечего было делать на Каролиненштрассе. Вместо этого лучше было сразу поехать сегодня домой и что-нибудь сделать с этой надоевшей простудой. Чай с ромом, а потом сразу в постель. Брунненмайер любила в таких случаях подавать сиреневый чай и ставить на шею и грудь липкий компресс с топленым салом, но он мог обойтись и без этого. По крайней мере, пока мог стоять прямо.

– Тогда я не буду больше мешать тебе работать.

Он смотрел, как фон Клипштайн с трудом поднимается из кресла, и почувствовал к нему невероятную жалость. Эрнст никому не позволял ему помогать, это его раздражало. Боль причиняли не только шрамы на животе – вероятно, в теле оставались и осколки, которые невозможно было извлечь. Он выжил, но ранение оставило след на всю жизнь.

Перед тем как уйти, Эрнст допил до дна свою чашку и поставил ее обратно на поднос. Пауль почувствовал некоторое облегчение, когда снова остался один. Он встал, чтобы согреть озябшие пальцы у печки, добавил углей, но все равно было холодно. Чувствуя себя виноватым, он открыл дверцу буфета и налил себе стакан виски. Его отец под конец жизни довольно сильно пристрастился к этому напитку, хотя и знал, что вредит своему здоровью. Пауль не придерживался этой привычки; небольшая коллекция различных спиртных напитков предназначалась для бесед с деловыми партнерами, где один стакан порой действовал лучше, чем целый набор аргументов.

«Я принимаю эту дрянь только по медицинским показаниям», – подумал он и сделал большой глоток.

Сразу же ему пришлось крепко сжать зубы, чтобы не застонать, потому что виски жгло его больное горло, как адский огонь. Изгнание дьявола Вельзевулом – вот как это называется. Пауль допил остатки виски в стакане, отчего на глаза навернулись слезы, и спрятал бутылку и стакан обратно в шкаф.

Но алкоголь не помог, он продолжал чувствовать себя плохо. Во время обеда ему с трудом удавалось держаться прямо, он терпеливо выслушивал жалобы гувернантки и успокаивал маму, когда Мари энергично защищала детей. Совместный обед, который раньше был временем отдыха в середине дня, за последние месяцы превратился в напряженное противостояние разных сторон. Дети тоже страдали от этого, молча сидели перед своими тарелками и говорили только тогда, когда их спрашивали. Как только десерт был съеден, они с нетерпением ждали, когда мама позволит им встать из-за стола.

Сегодня мама заговорила о Тилли Бройер. Молодая студентка-медик была в Аугсбурге на Рождество, и в рождественский праздник они долго беседовали друг с другом.

– Она так похудела, бедняжка, – с сожалением заявила мама. – И такая бледная. Мы говорили «синий чулок» про такую девушку. Неудивительно, что бедный Клиппи не сделал ей предложение. Да, я знаю, Мари. Времена изменились, теперь молодые девушки выбирают профессию, а некоторые из них даже считают, что должны учиться в университетах.

– Она смелая и умная молодая женщина, – убежденно проговорила Мари. – Я ею восхищаюсь. Что плохого в том, если женщина изучает медицину и станет врачом?

Они раньше часто спорили на эту тему, поэтому Алисия только недовольно вздохнула. Но Серафина поспешила встать на ее сторону:

– Как такая особа найдет себе мужа? Какому мужу понравится, чтобы его жена каждый день осматривала различные части тела у незнакомых мужчин?! Вы понимаете, о чем я…

Если она думала, что близнецы не поняли ее намека, она ошибалась. Глаза Додо расширились, у Лео покраснели уши.

– Мужчинам приходится раздеваться догола? – прошептала Додо.

Лео ничего не ответил, ему было явно неловко от этой мысли.

– Но сейчас мужей не беспокоит, что их жен осматривают врачи-мужчины, – возразила Мари. – Это все дело привычки.

Алисия решила прервать тему:

– Я не хочу, чтобы такие неприятные вопросы обсуждались за обеденным столом. И особенно в присутствии детей!

Они продолжали есть в тишине. Мари смотрела на часы. Серафина приказала Додо сидеть прямо, мама с беспокойством поглядывала на Пауля, который время от времени кашлял.

– Тебе лучше прилечь после обеда, Пауль.

– Ерунда! – отмахнулся он.

Мама вздохнула и заметила, что он во всем похож на своего отца. Иоганн тоже никогда себя не жалел.

Мари первой встала из-за стола, потому что на четырнадцать часов уже назначила встречу с клиенткой в ателье. Она быстро обняла близнецов, пообещала им вечером почитать книжку и ушла.

– Может мне отвести тебя, дорогая?! – крикнул он вслед.

– Не нужно, любимый. Я поеду на трамвае.

После обеда Пауль чувствовал себя уставшим, но боль в горле была значительно слабее, чем утром. Лечь – этого еще не хватало. Добровольная жертва маминой заботы. Компрессы на горло, компрессы на грудь, ромашковый чай – полный ассортимент. На худой конец, доктор Штромбергер или старый доктор Грайнер. Нет, он сам справится с этой надоевшей проблемой.