Непокорная фрау Мельцер

Это был Йошек. Женщина, должно быть, была кухаркой. Они стояли рядом с забором огорода и не подозревали, что кто-то сидит на кухне. Элизабет не особенно интересовали деревенские сплетни, но они по крайней мере отвлекали ее от забот.

– Старший, Мартин. Он женился в Мальцове три года назад… Он рассказал мне об этом. Каждый второй день он там. Приносит подарки, даже для ее родителей. Он подарил ей духи. И новые туфли. Шелковую рубашку.

– Он все врет…

– Мартин не врет. И Эльза, его жена, говорит про это. Она видела рубашку, которая висела во дворе.

– Только держи рот на замке.

– Ты думаешь, я дура? Но когда-нибудь это всплывет. По крайней мере, когда родится ребенок.

Элизабет почувствовала, как участился ее пульс. Разве она не подслушивала похожий разговор раньше? Не здесь, в Померании, а в Аугсбурге, на вилле.

Она услышала богохульное проклятие. Это был Йошек.

– Ребенок, говоришь? Ну, конечно, это обнаружится…

– Чего ты так волнуешься? У его жены нет детей, поэтому вполне естественно, что он обеспечивает потомство в другом месте. Не первый раз такой ребенок становится потом владельцем имения.

– Такой… которого словно пыльным мешком из-за угла ударили.

Они оба засмеялись, и Йошек добавил, что Паулина крепкая женщина и гораздо больше подходила на роль матери помещика, чем изысканная дама из Аугсбурга. Она все равно сидит наверху только с учителем Винклером и понимает в сельском хозяйстве столько же, сколько корова в счетах.

– Странное хозяйство в этом имении, – вздохнула кухарка. – Но это не мое дело. Я делаю свою работу, и все!

Что-то упало рядом с Элизабет на выложенный плиткой пол, глиняная посуда разбилась на осколки, светло-коричневый кофе брызнул на ее обувь и юбку. Она лишь краем глаза заметила, что это чашка выпала из ее руки. Вдруг у нее возникло ощущение, что исчезает опора, мыслей не было, все казалось холодным, ледяным, словно зима вернулась. Ее тело было легким. Она летела.

Дверь на кухню, казалось, открылась сама собой. Прихожая, входная дверь. Три ступеньки вниз во двор, изумленные взгляды двух людей, стоявших у забора огорода. На крыше стрекотали воробьи, стучал зяблик, у входа в сарай грелся на солнышке серый кот, подергивая правым ухом.

– Госпожа, вам нездоровится?

На самом деле у нее все еще было ощущение, что она парит над землей. Ее сознание было словно в тумане, но это ни в коем случае не давало кухарке права задавать глупые вопросы.

– Что ты тут стоишь? Разве тебе нечем заняться на кухне?

Женщина сделала неловкий реверанс и пробормотала что-то похожее «на подышать свежим воздухом».

– Йошек! Оседлай мне кобылу!

– Но ведь Солянка с дамами на прогулке.

– Тогда другую. Давай-давай!

Он не задавал больше вопросов и побежал за кобылой с пастбища. Элизабет не часто выезжала верхом, а когда это случалось, предпочитала спокойных, уравновешенных животных.

Элизабет стояла, прислонившись к забору, и ждала. В ее голове возникла мысль, которая овладела ею: «Я хочу увидеть это своими глазами. И если это правда, я выцарапаю глаза той бабе».

Шелковая рубашка на веревке. Как она развевалась над навозной кучей и всяким грязным хламом во дворе! Мальцов, сказала она. Это было недалеко отсюда. Едва ли полчаса на повозке. Всадник мог бы доехать за десять минут, а Клаус был хорошим наездником… Она поняла, что смеется, и взяла себя в руки. Неужели она теряет рассудок?

– Она немного беспокойная, – предупредил Йошек. – Это весна так действует. Но в остальном Кора очень послушная.

Йошек хотел помочь взобраться на лошадь, но она покачала головой, и он отступил. Гнедая Кора была не такой высокой, как остальные, но все равно Лиза с трудом смогла забраться в седло. Но сегодня ей было все равно, несмотря на скептический взгляд конюха. Пусть он смеется над ней – что ей с того?

Кобыла привыкла к решительной манере управления: приходилось следить, чтобы она не грызла молодые ветки по сторонам тропы. Элизабет пустила свою лошадь легкой рысью и поскакала по дороге в Гервин. Постепенно, когда уже не нужно было контролировать каждый шаг животного, вернулись мысли.

Значит, он все еще обманывал ее. Улыбался и спрашивал, как она себя чувствует, не может ли он оказать ей услугу, а потом уезжал развлекаться в постели с крестьянкой. Что там говорила тетя Эльвира? Душевное здоровье и физическая разрядка. Она снова засмеялась. Физическая разрядка. Как странно, что другие женщины беременели от него. Только она не могла.