Непокорная фрау Мельцер

– Мама, ты ведешь машину рывками, – пожаловалась Хенни.

Все трое детей сидели на заднем сиденье, Хенни – посередине. В зеркале заднего вида Китти видела возмущенное лицо дочери, обрамленное золотистыми белокурыми локонами. Маленький ангелочек. В школе все мальчики были у ее ног, чем она в полной мере и пользовалась, милая маленькая Хенни. Мама однажды сказала, что Китти в ее возрасте делала то же самое. О, матери!

– Она ведьма, – услышала она шепот дочери.

– Да, она такая. Настоящая злая ведьма. Ей нравится наказывать детей.

Это была Додо. Она редко выбирала слова. Маленькая дикарка, лазающая по деревьям, как мальчишки.

– Вчера она снова чуть не оторвала мне ухо, – пожаловался Лео.

– Покажи!

– Не на что смотреть…

– Она еще бьет нас деревянной линейкой, – прошептала Додо. – И запирает в чулане для метел, когда мы плохо себя ведем.

– Ей разрешили так делать? – удивилась Хенни.

Китти тоже считала это довольно удивительным. В прошлые времена они тоже время от времени получали затрещину или небольшой шлепок линейкой по пальцам. Но мама никогда бы не позволила запереть своих детей в чулане для метел.

– Она часто так делает.

– Она ведьма.

– Она умеет колдовать?

– Колдовать? Нет.

– Какая жалость, – разочарованно протянула Хенни. – Ведьма в опере могла заколдовать детей. А потом делала из них пряники.

– Мне бы тоже хотелось послушать оперу, – сказал Лео. – Но мама с папой нас не возьмут. А правда, что там играет много инструментов? И на сцене поют?

Хенни, должно быть, кивнула, потому что Китти не услышала ответа. Ей пришлось притормозить – центр Аугсбурга, как обычно, был забит конными повозками и автомобилями. Что еще хуже, позади нее зазвенел трамвай. Пусть звонит, все равно придется ждать. Да, разве такое возможно? На овощном рынке перед магазином стояла повозка, и двое мужчин спокойно разгружали ящики и бочки. Неудивительно, что движение застопорилось. Китти высунула голову из окна автомобиля и громко их обругала, но один из грузчиков лишь дружелюбно ухмыльнулся в ответ.

– Бабушка Гертруда сказала, что нужно посадить ведьму в печь, – произнесла Хенни с заднего сиденья.

– Фрау Брунненмайер говорила то же самое. К сожалению, гувернантка не поместится в кухонную печь, – добавила Додо.

– Она ведь не такая уж толстая. Если немного потолкать, то все получится.

Китти возмущенно повернулась и пристально посмотрела на свою дочь.

– Это зашло уже слишком далеко, Хенни.

– Я просто шучу, мама, – надулась девочка.

Додо озорно усмехнулась, а Лео раскрыл одну из своих тетрадей с нотами, уставился в нее, и когда поднял взгляд на Китти, она поняла, что тот погрузился в другой мир. Нет – она поступала правильно. У этого мальчика был большой музыкальный талант, госпожа Гинзберг тоже так считала. Когда-нибудь Пауль будет ей благодарен.

Наконец повозка тронулась с места, и они смогли выехать на Фрауенторштрассе. Двигатель приятно тарахтел, летом машина работала на славу. Автомобиль подарил ей Клиппи. Только осенью и зимой машина барахлила. Холод и сырость делали свое дело, она уже была не новой и не такой шустрой. Китти научилась разговаривать с ней и легонько постукивала по деревянному рулю. Но когда ей однажды пришлось выйти и открыть капот, вокруг нее сразу собралось несколько молодых мужчин, готовых помочь. Ах, как же она любила свою маленькую старенькую развалюху!

Китти высадила детей у входной двери и загнала машину в гараж, который был перестроен из садового домика. Когда она заглушила двигатель, то услышала звуки фортепиано – значит, госпожа Гинзберг уже была там. Лео нетерпеливо ждал у двери, Додо исчезла где-то в саду с Хенни. Если, конечно, можно было назвать садом эту буйную зелень, окружавшую их дом летом.

– Повнимательнее, Лео, – предупредила она, открывая дверь. – В коридоре лежат картины, не наткнись на них.

– Да, да.

Его было не остановить. Он чуть не сбил с ног своего друга.

Какая картина: высокий блондин Лео и худощавый Вальтер с черными кудрями, который всегда выглядел таким серьезным. Глаза Китти увлажнились от умиления, когда она увидела, как мальчики ладят друг с другом. Они перешли в гостиную, уселись на диване и открыли нотные тетради. Указывали пальцами на ноты. Смеялись. Сердились. Спорили и снова соглашались. И у обоих светились от счастья лица.

– Можно мне пойти туда? – спросил Лео.

Это звучало так, как будто от этого зависела его жизнь. Китти с улыбкой кивнула, и мальчик побежал в соседнюю комнату, где стояло фортепиано. Вальтер медленно шел следом и тоже исчез в музыкальной комнате. Китти услышала тихий, спокойный голос госпожи Гинзберг. Потом кто-то заиграл прелюдию Баха. Равномерно и с сильной атакой. Можно было следить за каждой партией, слышать каждую линию, каждую ноту. Когда мальчик успел это отрепетировать? Дома ему разрешалось сидеть за фортепиано не более получаса в день.

– Здесь звук намного громче, чем дома.

Неудивительно. Мама попросила настройщика приглушить звуки. Из-за ее головных болей. О, бедная мама. Когда Пауль, Лиза и она сама были еще детьми, у мамы были более крепкие нервы.