Непокорная фрау Мельцер

Последние несколько недель он сильно ссорился с Мари из-за этих злополучных картин. Ему было очень жаль жену, но картины были более чем уродливы. По крайней мере, на его вкус. Он не хотел видеть такое произведение на стене ни в столовой, ни в красной гостиной, ни в кабинете, но там все равно почти не было места на стенах из-за высоких книжных шкафов. И уж точно не в прихожей. Что подумают о них посетители? Он, конечно, пообещал купить три картины и собирался сдержать свое слово. Но ни одной картиной больше! Кроме того, ему не нравилось, что Мари постоянно находится на Фрауенторштрассе. Тем более что она водила туда и детей.

– Как я потом узнала от вашей матери, господин фон Клипштайн хотел забрать детей с Фрауенторштрассе. Эта новость меня очень успокоила, так как вначале я беспокоилась о том, как они доберутся домой. К сожалению, мне запретили их забирать.

Имя фон Клипштайн еще раз укололо Пауля. В последние месяцы его друг Эрнст казался большим скрягой. Боже, как они спорили об инвестициях в печать тканей! О рабочем времени. О заработной плате. В конечном итоге он, Пауль Мельцер, оказался прав, потому что они получали заказы, опережая конкурентов. Потому что они предлагали качество по хорошей цене. Но Эрнст, этот мелочный торговец, ужасно боялся за свои деньги. Пауль твердо решил как можно скорее рассчитаться со своим партнером и расстаться с ним. Конечно, он предложил бы ему приличную сумму. В конце концов, он не мошенник.

Но было еще кое-что, что раздражало его в старом друге Эрнсте. Его манера влезать в семейную жизнь Мельцеров. Что в значительной степени было заслугой мамы. Но и Мари была слишком покладистой в этом вопросе. Позволяла ему заезжать за ней на автомобиле в ателье, отвозить на Фрауенторштрассе.

Правильно ли он понял? Вчера Эрнст забрал Мари и детей от Китти. Вероятно, он также отвез их туда, а потом пил кофе с дамами, пока Лео в соседней комнате учился играть на фортепиано. Между старыми друзьями такое не принято. Боже мой, Клипштайну чертовски не везло в жизни! Но это не давало ему права вмешиваться в их семейные дела. Должна же Мари понимать. Особенно Мари. Алисии можно было простить ее материнскую заботу.

– Теперь, когда я смогла так откровенно поделиться с вами своей озабоченностью, дорогой господин Мельцер, я чувствую облегчение. Пожалуйста, поймите меня правильно – я должна была это сделать. Я не могла вынести мысль, что должна скрывать от вас или даже лгать вам. Я бы скорее отказалась от работы, хотя бесконечно привязана к детям.

Пауль еще раз заверил ее, что она поступила правильно, что он благодарен ей за доверие и сохранит этот разговор в тайне. Она улыбнулась, словно освободившись от тяжелого бремени, поднялась со стула и пожелала ему приятного дня и Божьего благословения.

Пауль поблагодарил ее и с облегчением вздохнул, когда она наконец вышла на улицу.

– Принесите мне кофе, фрау Людерс.

Сейчас ему было трудно сосредоточиться на работе, обдумывать важные решения, рассчитывать производственные затраты. В голове все время возникали мысли, отвлекающие его, и ему с трудом удавалось подавлять их. Мари. В конце концов, он любил ее. Но ему казалось, что он теряет ее. Она превращалась в кого-то другого. Бросила его и ушла прочь. Лео тоже, казалось, отдалялся от отца. Несколько раз он брал мальчика на фабрику, показывал ему цеха, объяснял работу машин. Но Лео все время затыкал уши, потому что якобы не выносил шума. Только когда они сели за столик в столовой и Пауль купил для них обоих обед, мальчик казался довольным. Наверное потому, что рабочие вытягивали шеи, глядя на них. Обычно господин директор обедал на вилле, а теперь он сидел здесь, с ними. С восьмилетним мальчиком, который позже должен будет стать молодым господином директором. Тогда Паулю бросилось в глаза, что его сын с большим интересом поглядывал на молодых работниц. В восемь лет! Невероятно. Ведь в этом возрасте он сам был еще невинным ребенком.

Позже, по дороге на виллу, он размышлял о том, как отцу в свое время удалось воодушевить его, Пауля, на работу на фабрике. В детстве не было никаких экскурсий – он познакомился с цехами и административными зданиями, только когда уже был студентом и его провели по всем цехам. Тогда он не мог просто смотреть, ему приходилось работать. Он делал это с восторгом, гордился, воображал, что как сын директора знает и умеет больше других. Но он ошибался, и однажды отец его даже жестко отчитал – на глазах у всех. Это было тяжело, последовал долгий период размолвки между отцом и сыном. Но все же его целью и стремлением всегда было когда-нибудь продолжить дело отца. Может быть, потому что отец так усложнил ему задачу? Потому что ему пришлось бороться за свое место? В этом ли была причина? Может, ему следует оставить Лео в покое и наблюдать за развитием сына со стороны?

Возможно. Но нужно постараться, чтобы мальчик не свернул на ложный путь. Ему нужен преемник, а не музыкант.