Неповторимое. Том 1

Слухи подтвердились. Действительно, в конце мая 1946 года попадаю в 88-ю гвардейскую дивизию, а в декабре этого же года ее расформировывают, и меня, уже командиром батареи, направляют в 20-ю механизированную дивизию (такие дивизии начали создаваться у нас, в Группе войск, в конце 1945 года). Она дислоцировалась в Иене – городе, знаменитом оптикой фирмы «Цейс». Все происходило в авральном порядке: вызвали, вручили предписание и, не сказав даже пары слов для поддержания духа, отправили на новое место. Ну, какое может быть в таком случае настроение? Понятно, самое отвратительное. Прибываю в штаб дивизии, отыскиваю отделение кадров и вместе с предписанием вручаю свой рапорт об увольнении. Офицер покрутил мои документы и, сказав: «Подождите!» – быстро исчез. Появившись минут через пять, пригласил меня пройти к начальнику отделения кадров дивизии. Большой, средних лет мужчина в звании майора поздоровался за руку, любезно пригласил сесть, предложил курить, а потом начал свой долгий монолог: – Я внимательно изучил ваше личное дело, особенно боевой путь. Вы побывали в таких сложных операциях, что хотели вы того или нет, но приобрели такой колоссальный опыт, каким многие не располагают. Оборона, наступление, отступление, опять наступление, Сталинград, Северный Донец, Днепр, Днестр, Висла, Одер – и везде захват или удержание плацдарма, один из сложнейших видов боевых действий. А штурм Берлина?! Да сам путь в стрелковом полку от Сталинграда до Берлина уже о многом говорит. Участник Парада Победы. Вы ведь отлично знаете, что туда не каждого посылают, а по заслугам и по внешнему виду, чтоб сразу было видно: вот он, победитель! Мне еще известно и от подполковника Дегтярева – вашего бывшего командира полка, с которым мы давно дружим, и от командования 194-го артиллерийского полка, что вы прекрасный методист, любите военное дело и умело обучаете офицеров и солдат. Вы способный офицер. Вам надо думать не об увольнении, а об учебе в академии. Я уже не хочу напоминать вам о существующем решении члена Военного совета 8-й гвардейской армии – командующего артиллерией армии Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Пожарского – вы, как и некоторые другие офицеры, должны быть оставлены в кадрах Вооруженных Сил. Конечно, обидно, что вы дважды попадали под сокращение и дважды по не зависящим от вас причинам понижались в должности от заместителя командира полка до командира батареи. Но ведь вы молодой человек, вам всего 22 года, а вы уже прошли такую богатую школу. Давайте договоримся: сейчас вы идете на службу в 59-й гвардейский механизированный полк командиром батареи артиллерийского дивизиона, а на следующий год пишете рапорт об учебе в академии. Наши механизированные войска пользуются сейчас всеобщей поддержкой у руководства Вооруженных Сил, и офицерам открыт зеленый свет на учебу.

Я не требую от вас сейчас окончательных решений, подумайте, дверь ко мне в любое время для вас открыта, тем более что ваш полк практически в одном городке со штабом дивизии. Пройдет некоторое время – приходите, всегда буду рад поговорить. А сейчас прошу зайти к капитану, который привел вас ко мне. Необходимо получить у него предписание, подписанное командиром дивизии генерал-майором Серюгиным, и явиться в штаб полка к помощнику начальника штаба по учету личного состава. Он вас представит и руководству полка, и в дивизионе.

На этом мы расстались. Не сказав ни да, ни нет на предложение майора, я все-таки проникся к нему уважением. Со мной практически за последние месяцы вообще на эту тему никто толком не хотел говорить. Капитан, который вручил мне предписание, провел меня в штаб полка и, попрощавшись, передал другому капитану. Последний уже менее любезно прочитал предписание, сделал запись в какие-то свои книги, затем, ни разу не взглянув на меня, позвонил по телефону и доложил подполковнику, что в полк прибыл капитан на должность командира батареи. Тот что-то ему ответил, и мы вместе отправились к этому подполковнику. Это был начальник штаба полка, который оказался несколько любезнее сопровождающего меня капитана.

– Мне звонил начальник отделения кадров дивизии в отношении вас, – сказал он, – дал характеристику и прочее, пообещал сегодня прислать личное дело. Но лучше, если вы сами расскажете о своей службе и вообще биографию.

Не желая отнимать много времени у начальника штаба, я в двух словах представил биографию, несколько шире – боевой путь и послевоенную службу. Подполковник вначале посмотрел на меня вопросительно, очевидно, ожидая развития той темы, которая была поднята мною у начальника отделения кадров дивизии, о чем, конечно, его известили. Но я не намерен был об этом говорить, тем более что мне было дано время подумать. Тогда подполковник завершил разговор на весьма мажорной ноте: