Неправедные

— Классная у вас собака, — продолжил я, придя в себя спустя минуту, наверное. — Я давно такую хотел. Ну, в смысле, не прям такую, просто большую. Мне нравятся большие собаки.

— А у тебя какая есть? — наконец-то поддержала она тему.

Я почти перестал себя чувствовать по-дурацки и ответил честно.

— Никакой. У меня семья большая, мы в квартиру сами не помещаемся, как мамка говорит. Хотя я бы выселил всех, оставил только собаку.

Она заулыбалась, мне стало ещё легче.

— Ты с родителями живёшь? — спросила она.

Я подумал, что тупанул, но сочинять что-то было уже поздно.

— Ну да, с мамкой, с отчимом, с сестрой, с племяшкой. И ещё у нас периодически муж её живёт.

— Чей муж, племяшки?

— Нет, сеструхи.

— А почему периодически?

— Да потому что они не женаты, на самом деле. До сих пор не расписались, хотя у них ребёнок уже. Придурки, короче, не вникайте.

Я ещё больше взбесился из-за этой темы. Сам на себя, что коснулся её. И ещё на то, что не могу никак сказать попутчице «ты». Дебильно идти и выкать девушке, которая тебе нравится. Ну, или хотя бы той, которой типа должен сам прийтись по вкусу.

— М… — только и ответила она.

Разговор снова не клеился. Я уже готов был психануть, как вдруг почувствовал, как у меня отняли наушник. Я оставил один, просто звук почти до нуля убавил.

— Что ты слушаешь? — внезапно с улыбкой спросила Марина (я даже имя её резко вспомнил от неожиданности). — Это что такое, Architects?

— Не ожидал, что вы их знаете, — офигев ещё больше, улыбнулся в ответ я. — Ну, вообще это сборник. Там чего только нет, даже Земфира.

— Странно, я думала, ребята сейчас совсем другую музыку слушают. Рэп там всякий, нет разве?

— Без понятия, — дёрнул я башкой. — Вообще, у меня песни там… Короче, я больше по року, они под гитару хорошо идут…

Я хотел объяснить, что начал слушать то, что слушаю, скорее из-за вокала и гитары, но решил, что раз девушка проигнорила предложение наведаться на концерт, то ей эта тема вообще не упёрлась.

Но она опять удивила:

— А ты на гитаре играешь?

Я обрадовался, всё-таки стала проявлять интерес.

— Играю. Меня дома за это ненавидят. Поэтому я почти поселился в ДК. Так может, всё-таки придёте в воскресенье?

Мы уже подходили к остановке, и я подспудно чувствовал, что это мой последний шанс с ней вообще увидеться когда-либо в этой жизни.

— Я подумаю, Серёж, — как-то странно опять сказала она. В это время как раз подъехала маршрутка. — Ты едешь?

Не знаю, зачем она это спросила. Потому что в итоге села вперёд. Я влезть с ней рядом не рискнул, естественно. Хотя потом все полчаса пути изводил себя мыслями, что, может быть, стоило. Может быть, надо было обнаглеть и выдернуть за рукав ту огромную тётку, что меня подвинула и захлопнула дверь перед самым носом.

Всю дорогу, долбясь защищённым капюшоном виском о трясущееся запотевшее стекло маршрутки, я думал о том, что значили её эти слова. И взгляд. И серьёзный тон. И исчезнувшая улыбка.

И пришёл к выводу, что одно то, что она меня всё-таки не послала, уже само по себе неплохо. И, когда мы приехали, не стал больше маньячить. Догонять её, приставать, как дебил. Тем более, что ждать меня она тоже явно не планировала. Пока я заковырялся в толпе, чуть ли не вприпрыжку полетела в сторону зелёного магазина, даже, кажется, ни разу так и не взглянув в мою сторону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Это было не поражение, не победа. Что-то среднее.

Глава 7

Сергей

Выходные я ненавидел. В выходные некуда было спрятаться, только весь день шататься по улице. А если погода не к чёрту, то это было сложно.

Обычно в такие дни мы тусили по подъездам. Собирались всей гоп-компанией и оккупировали на выбор любой незадомофоненный. На этот раз это был Тимонинский дом.

— Сега, давай «Русского»! — пищали девчонки через каждую нормальную песню.

— Да вы забодали! — продолжал брыкаться я. — Меня воротит уже с вашего «Русского», на вокале целый месяц глотку драли!

— Так завтра же выступление, надо порепетировать нам!

В обмен на банку с какой-то дрянью я протянул Трунину гитару. Тот от балды треснул по струнам, девчонки заорали. Я освободил Трунину место и спустился к почтовым ящикам.

Тут ко мне подвалил Лебедь, глаза в кучу.

— Слышь, Сег, братан… — Повис на мне, как на вешалке. — А ты знаешь, чё…

— Чё? — сквозь зубы чёкнул я.

Меня всё бесило. Дома тоже бухали. Там Лилькин Ден объявился. Здесь все бухали… Короче, не знаю, но Ялтина сеструха сказала, что у меня ПМС.

— А чё, где твоя Леська?

Видимо, Лебедь решил меня добить окончательно. Я ответил коротко, но матом, что понятия не имею. Лебедь докопался.

— А чё, теперь типа вы и это… всё?..

— Отвали, Лебедь, — я оттолкнул его грубо, вокруг все загалдели.

Я знал, что Лебедь может в бычку попереть, но мне, походу, именно этого и не хватало.

Но тут опять малолетки налетели, сунули мне гитару, стали опять уговаривать.

— Ну Серёженька, пожалста, пожалста… Сыграй нам…

Я с минуту вообще не мог ничего понять. Трунин зацепились с Лебедем, я их не слышал из-за щебетания девчонок. Откуда-то снова возникла Тимонина.