Неправедные

— Вот интересно, чего я ещё о тебе не знаю? — подколола я, намекая на его необузданную болтливость.

— Ну, например… — он задумался. — А ты сама лучше спроси! Ну, вот что тебе обо мне ещё интересно?

Вальяжно откинувшись на спинку стула, он скрестил на груди руки и расплылся в улыбке, как важный гусак.

Я не могла придумать, что мне о нём интересно, потому что почти весь мой мозговой эфир до сих пор был забит Серёжей. Всё, чего я хотела, это выкинуть его из головы.

— Ладно, давай лучше о тебе! — снова облокотившись на стол и скрестив в замок руки, продолжил Игорь. — Ты, значит, замужем не была…

— Почему же не была? — спокойно ответила я. — Была, но это не очень приятное воспоминание и неудачная тема для разговора.

— Понял. А что за сосунок тебя вчера на скамейке весь вечер поджидал, сын, что ли?

Мне не очень-то понравился такой тон, и я укоризненно взглянула на Игоря. Впрочем, к его бестактности я тоже уже привыкла.

— Угу, — кивнула, надеясь, что он не будет продолжать эту тему.

Но Игорь не унимался.

— А чего это ты пацана под дождём вымачиваешь? Закаляется, что ли?

— Угу.

— Понятно. Не хочешь говорить. Ну и ладно. А у меня дочка, знаешь какая?.. Они же, молодёжь, сейчас все с прибабахом…

И он начал долго рассказывать про свою дочь. Потом мы что-то ели, говорили о машинах. О штрафах, о бездействии органов власти, о коммуналке… И я понимала, что всё это не то. Что Игорь совсем не то, что мне сейчас необходимо. Чего так требует моё нутро, моё сердце. Что мне не хочется обсуждать рутину и проблемы, от которых я и так по жизни устала. Что мне душно от этого, плохо…

И что я всё ещё вижу Серёжину улыбку.

Глава 8

Сергей

Тимонину мы сплавили спать в самую дальнюю комнату. Сами забурились в зал. Кто-то притаранил столик, небольшой, но на нём всё уместилось. И Тимонинский ноут, и банки, и пакеты с сухариками…

Потом все начали меня спроваживать пытать Тимонину на предмет пароля. Мы хотели поиграть в «Джекбокс», а пароля, естественно, никто не знал. Парни ржали, что Тимонина даст мне не только его. Малявки продолжали требовать гитару. В общем, в кипише я упустил момент, когда Леська и Лохматый куда-то скрылись. И, когда всё-таки отправился к Тимониной, по ошибке завалился в другую комнату.

Они сосались. Леська и Лохматый. Стояли прям по центру, под низкой люстрой, она его лапала, у него руки висели.

Не знаю почему, но у меня возникло чувство, будто меня помоями обдали. Наверное, уязвлённое самолюбие.

Пошёл на Тимониной отыгрываться. То есть, я это не планировал, просто получилось так.

Прихожу, она лежит на диване в непонятной позе. Видно, плохо ей.

— Тимонина, ты живая? — Я шевельнул её за плечо. Она повернулась:

— Ой, Сега…

Лицо зарёванное, вся опухшая и в туши.

— Пароль от ноута?

— Что?

— Пароль, — повторил я.

Она меня за рубашку дёрнула. Сама подсуетилась, и уже через мгновение восседала на мне сверху.

— Да Тимонина, хватит, — запрокидывая голову, устало уворачивался я. — Отвали от меня уже. Говори пароль просто…

— Скажу, Серёнечка, всё скажу… Я для тебя что хочешь сделаю, только поцелуй меня… — лезла лобызаться она. — Ну пожалуйста, солнышко, не сопротивляйся…

И, короче, мы поцеловались. Это было не так противно, как я предполагал, просто никак. Если честно, я в эти минуты был вообще не с ней. Почему-то вспомнил парикмахершу. Осознал наконец, что меня грузит.

А потом, поняв, что этот треш затянулся, оттолкнул Тимонину, спихнул с себя. Встал, вытер губы, перед выходом потребовал пароль, она сказала.

Настроение было поганое, хотелось кому-нибудь всечь. Но я вернулся к пацанам, и мы принялись рубиться в «Смехлыст».

* * *

— Чё вы так ржёте? — прервала наше дикое веселье Леська.

Она выползла помятая, взлохмаченная и вся какая-то недовольная, как будто тухлятины съела.

— О-о-о! — завопил Трунин. — А где Новенький, ты чё, его ушатала?

В этот момент я заметил фигуру, проскользнувшую мимо двери:

— Эй, Лохматый!.. как тебя там… Ваня, иди сюда!

Лохматый сунулся к нам. Такой же хмурый.

— Чё надо?

— Чё надо?! — передразнил я. — Сюда иди! Чё ходишь там, с нами общаться будешь?!

Похоже, поняв, что я не менее страшный, Лохматый сбавил обороты.

Постоял, повтыкал, убрал телефон в карман и поплёлся тоже на диван. Я заметил, как они с Леськой переглянулись. Между ними явно что-то было, и, судя по лицам, не получилось.

Лохматый подвинул нас с Труниным, Леська согнала Ялту с кресла. Лебедь хотел уступить ей своё место, но она его отбрила. Малолетки и Бекетова уже рассосались, и мы оставались вшестером.

— Ну что, в «Смертельную вечеринку»? — спросил я у всех присутствующих.

— Я не умею, — отозвался Лохматый.

— А тебе ничего и не надо уметь. Тебя просто убьют и всё.

— А может, это тебя убьют первым! — подпряглась вдруг Леська.

— А может, и меня, — встретившись с ней взглядом, огрызнулся я.

— Первым сдохнет самый тупой! — громко возвестил Трунин. — Давайте так, кто сдохнет первым, тот выполнит желание победителя! Так интересней.

— Окей, — по очереди закивали все.