Неправильное воспитание Кэмерон Пост

– Слишком взрослые, – отвечала я. – Мы уже слишком взрослые, чтобы заниматься ерундой.

Колесо медленно пошло вниз, и, так как в кабинке перед нами было пусто, мы без остановок доехали донизу.

Все, что было сказано между нами, осталось там, в вышине.

Вскоре мистер и миссис Клоусон отыскали нас у «Зиппера». Мы поели вареной кукурузы и пирога с толстой хрустящей коркой, потом они достали свой полароид и сфотографировали нас с медведем Смоки, причем мы обе надели шляпы из воздушных шариков. Должна сказать, свои роли мы знали назубок.

Притворство продолжилось и в школе. Мы сидели вместе на истории. Время от времени заходили в буфет «Бена Франклина» – съесть жареного сыра, запивая его шоколадным молоком. Но теперь все было не так. Ирен все больше времени проводила со Стефани Шлетт и Эми Файно, а я – со своими кассетами.

Однажды на стадионе я увидела, что Ирен целуется с Майклом Бозо Фитцем после рестлинга. А еще увидела, как Мариель Хемингуэй целуется с Патрис Доннелли в фильме «Личный рекорд». И не только целуется. Я столько раз перематывала пленку, чтобы посмотреть ту сцену, что боялась ее порвать. А отдавать сломанную кассету Нейту Бови, пытаясь объяснить, как это случилось, пока он глядит на тебя с этой своей ухмылочкой, было бы просто невыносимо. Он уже и так наговорил мне какой-то фигни, когда я ее брала.

– Так вот что у нас сегодня, – хмыкнул он. – Ты знаешь, о чем это, сладкая?

– Ну да. Она спортсменка. Бегунья. – Я не притворялась. В аннотации на коробке было написано: «Когда находишь себя, обнаруживаешь чувства, о которых не подозреваешь». А сзади виднелась картинка, на которой Мариэль и Патрис стояли, почти касаясь друг друга в полумраке. Там явно подразумевалось что-то большее обыкновенной дружбы. Вообще-то я выбрала этот фильм из-за бегунов – я как раз собиралась заняться легкой атлетикой. Но, видимо, некий голос внутри меня подсказывал, как находить скрытые намеки на истинное, гомосексуальное содержание фильма. Что это было? Я не знаю.

Нейт все не отдавал мне кассету. Делал вид, что разглядывает обложку, на которой Мариэль Хемингуэй переживала внутреннюю борьбу.

– Потом расскажешь, как тебе, детка? – хмыкнул он. – Девчонки знают толк в парных упражнениях. – Он слегка присвистнул и облизал губы.

Я вернула фильм, выбрав время, когда прокат закрыт. Положила в ячейку возврата. Когда я пришла в следующий раз, Нейт промолчал, и я понадеялась, что он забыл. Надежды надеждами, но я была не такой дурой, чтобы брать этот фильм еще раз, даже если бы мне очень захотелось. Иногда я представляла себе ту сцену из фильма, только вместо актрис в ней были мы с Ирен. Это видение настигало меня внезапно, помимо моей воли, – обычное дело для подобных мечтаний.

* * *

Бабуля и тетя Рут без меня решили, кто из них оформит опеку, где и на что я буду жить. Я могла бы и сама начать расспросы, но если бы стала спрашивать, задавать им важные вопросы, то напомнила бы всем, включая себя саму, что теперь я сирота, нуждающаяся в попечении, и вспомнила бы, почему осиротела, а мне не нужно было лишнего повода об этом думать. Поэтому я никуда не ходила, кроме школы, а когда была дома, сидела в своей комнате и смотрела все, что только могла достать: «Магазинчик ужасов», «Девять с половиной недель», «Волчонок», «Девушки из исправительной колонии», – и совершенно без всякого удовольствия. Обычно я уменьшала звук и не выпускала из рук пульт, чтобы нажать на «стоп», как только шаги тети Рут послышатся на лестнице. Я словно бы переносилась внутрь стеклянного шара, позволяя всем тем решениям, которые принимались насчет меня за кухонным столом, кружить вокруг, словно пластиковый снег. Я заледенела, слилась с пейзажем, стараясь ни во что не встревать. И, знаете, по большей части это работало.

Бабуля окончательно переехала из своей квартирки в Биллингсе в наш подвал, где папа в свое время установил ванну, однако так и не успел закончить ремонт. Пришлось парням, с которыми он работал, делать все за него: за месяц или около того они поставили стены из гипсокартона, так что у бабули теперь были собственная спальня и гостиная с синим ковром и новым регулируемым креслом для отдыха. Получилось миленько.

Рут, понятно, не могла больше работать стюардессой на своих авиалиниях, проживая в Майлс-сити, Монтана. Конечно, у нас есть свой аэропорт, только вот размером он не больше сдвоенного каркасного дома. Он обслуживает частные самолеты и рейсы авиакомпании «Биг Скай Эйрлайнз», которую люди иначе как «большой ужас» не называют, потому что там так трясет во время полетов, что почти всем пассажирам требуется второй гигиенический пакет. В любом случае их крошечные самолетики, в которых пассажиров раз, два и обчелся, летают только по Монтане, так что там не нужна девушка в униформе, разносящая имбирный эль и пакетики с орешками.

– Это новый этап моей жизни, – все время повторяла Рут в первые месяцы после аварии. – Я никогда не планировала быть стюардессой до конца своих дней. Да, это новый этап.