Непреодолимое черничное искушение

Все в порядке, уговаривала я себя. Соберись, все будет нормально. Я закатала рукава. Просто воткни эту штуковину в доску. Прицелься как следует и запусти их лететь через всю комнату. Пусть он победит – а он, разумеется, победит, но как только это произойдет – ты сможешь уйти отсюда и никогда больше сюда не вернешься.

Рой держал в руке несколько дротиков.

– Разминаться будем? – спросил он и иронично улыбнулся, передавая мне дротики. Я могла бы разминаться тут целую неделю, подумала я, но это не поможет. Поэтому я просто пожала плевами:

– Ну, мне, в общем-то, разминаться особо не надо, но если вы настаиваете… – Я взяла у него дротики.

Ладно, нужно просто пройти через это.

Подошла к ограничительной линии и встала перед ней. Я старалась держать дротик как карандаш – так учил меня когда-то Блейк, но рука слушалась меня плохо и была как будто чужая. Я подняла дротик так, чтобы он образовал параллельную прямую с моим ухом, прицелилась – и отправила его в полет. Он сделал в воздухе полукруг и воткнулся в доску совсем не с той стороны, как я планировала. Но это ерунда – главное, что он вообще попал в доску!

Я метнула второй дротик, метясь в то же место – в этот раз получилось чуть лучше. И с каждым разом из пяти последующих результат становился все лучше, я даже вдруг обнаружила, что получаю странное удовольствие от этого «внетелесного» опыта: поднять дротик, бросить его, смотреть, как он летит и втыкается в доску…

Последние два тренировочных броска были совсем удачными: дротики летели туда, куда я их кидала. Или почти туда. Достаточно близко для того, чтобы мне стало гораздо легче.

Правда, когда я увидела, как разминается Рой, у меня не осталось сомнений в исходе нашего поединка: он был точен, уверен и аккуратен, и мысленно уже наверняка прикидывал, на что потратит мои сто долларов.

– Думаю, я буду бросать первым, – сказал Рой, когда мы подошли к доске и убедились, что его дротики находятся к яблочку куда ближе, чем мои.

Ничего неожиданного.

Я взяла свою банкноту и свернула ее в три раза, так, чтобы было видно лицо Бенджамина Франклина, затем прикрепила банкноту внутри двойного кольца, ближе к краю доски, за четырехочковым сектором, примерно на два часа от яблочка.

Пожалуйста, пусть все это побыстрее кончится.

– Хорошо, – произнесла я беспечно. – Я готова. Бросаем по очереди, пока кто-нибудь не попадет во Франклина, да?

Рой кивнул.

– Пока кто-нибудь не попадет ему в лицо.

Точно, лицо. Мне бы хоть в доску попасть. Куда-нибудь. Куда угодно.

Рой взял дротик, прицелился – и метнул его в банкноту, промахнувшись буквально всего на дюйм.

– Ого, – сказал кто-то, и стоящие вокруг нас начали перешептываться и негромко переговариваться.

У меня над верхней губой выступили капельки пота при виде того, как близок он был к цели.

– Неплохой бросок, – заявила я самым что ни на есть небрежным тоном.

Теперь была моя очередь. Я взяла дротик, стараясь унять волнение. Желудок у меня сжался в комок, я так нервничала, что кожу словно кололи тысячи маленьких иголочек. Соберись, уговаривала я себя. Соберись.

Рой встал около стены, сунув руки в карманы. Я взглянула на маленькое зеленое лицо на доске – казалось, оно насмешливо мне подмигивает. Мне пришлось отвести взгляд, чтобы избавиться от этого странного наваждения. Просто брось дротик. Просто сделай это – и все кончится.

Я снова подняла голову и поднесла дротик к уху. А потом бросила. Он плавно полетел по дуге и воткнулся в доску с довольно громким стуком. На секунду в баре стало абсолютно тихо, а потом женский голос крикнул:

– Она попала!

Я стояла как вкопанная на своем месте, а толпа вокруг меня безумствовала и вопила.

– Она сделала это!

– Одним броском! Она попала с первого броска!

Ко мне подскакивали и хлопали меня по плечам, хохотали и визжали от радости. Я уставилась на доску, чувствуя, как колени у меня подкашиваются и слабеют, так что я боялась упасть. На этих самых слабых, непослушных ногах я подошла к доске и убедилась, что действительно не просто попала дротиком в лицо Франклину, а даже пробила ему переносицу. Я не верила своим глазам. Даже если бы я тренировалась десять тысяч лет – я все равно никогда не смогла повторить то, что сделала. Я машинально собрала дротики, сняла с доски банкноту и коснулась пальцем изуродованного лица президента.

За спиной у меня кто-то начал скандировать:

– Пловчиха чемпион! Пловчиха чемпион!

Через несколько секунд этот лозунг подхватили все присутствующие в баре. Люди аплодировали и выкрикивали эту фразу, стучали по столам – и кричали ее. Все вокруг меня орали и радовались – и я была в самом центре этого безумия.

Рой вышел вперед, держа в руках пять двадцаток. Улыбки на его лице уже не было, а глаза были более синими, чем обычно. В этих своих потертых джинсах и рубашке, с курткой, переброшенной через руку, он вдруг показался мне таким красивым, что я глаз не могла от него оторвать. Он слегка покачал головой, словно тоже не мог поверить, как и я, в то, что это произошло на самом деле.