Непреодолимое черничное искушение

– В моей жизни нет места хорошей девушке, – он покачал головой. – А чтобы жениться – нужна хорошая девушка.

Я задумалась, уж не был ли он раньше женат. Он аккуратно снял с рукава божью коровку и посадил ее на фиолетовый цветок люпина.

– Я как-то раз чуть не женился, – сказал он, словно прочитав мои мысли. – Но ждал слишком долго – она в результате вышла замуж за другого. Сейчас у них вроде как уже дети, насколько я знаю.

– Как давно это было?

Он задумался на мгновение, словно подсчитывая в уме.

– О, лет шесть назад.

– И с тех пор никого?

– Никого серьезного, – ответил он, поднимая упавший камешек. – Я уже потерял одну хорошую девушку, так что если я встречу правильную девушку снова – я уже ее не отпущу.

– И как ты собираешься ее удержать? – улыбнулась я. – Наденешь наручники?

– Не знаю, – серьезно ответил он. – Наверно, все-таки не наручниками, – он почесал шею и полуприкрыл глаза, а потом улыбнулся: – Может быть… я построю для нее что-нибудь. Может быть, я построю ей дворец.

– Дворец… а это мысль! Как тот император, который построил Тадж-Махал для своей жены. Очень романтично, правда?

– А разве она не умерла при родах? – засомневался Рой. – Разве он не поэтому начал его строить?

Он был прав. Пример был не совсем подходящим.

– Думаю, так и есть, она действительно умерла при родах, – пришлось мне признать. – Но и ладно. Ни одна женщина не откажется от собственного дворца.

– Полагаю, когда-нибудь я смогу в этом убедиться.

Мы постояли в молчании, потом Рой произнес:

– Нужно отвезти тебя обратно.

Мы подошли к грузовику, и я обернулась, чтобы еще разок, последний, бросить взгляд на эту красоту.

– Что ж, – сказала я. – Раз ты не можешь купить эту землю – ты не можешь и помешать им ее продать по кусочкам.

Рой повернулся ко мне, глаза у него были грустные, в них сквозила обреченность:

– Да, Эллен. Я не могу им помешать.

Мы постояли еще некоторое время, над головами у нас пролетел, гудя, словно маленький военный вертолет, шмель. Потом Рой открыл передо мной дверь.

– Подожди секунду, – мне показалось, что я заметила что-то прямо под колесом грузовика. Я наклонилась: там, где шина примяла цветы и стебли, расплывалось багрово-фиолетовое пятно. Разведя в стороны траву и цветы, я увидела маленький кустик, потянула его – и он оказался у меня в руке. На веточке, тоненькой и гибкой, висели три крохотных черничины.

Мне показалось, что все вокруг замерло и остановилось: гул насекомых, ветер, закат… Я держала в руке этот маленький росток – и рука у меня дрожала.

– Посмотри, – сказала я Рою. – Это черника. Здесь все еще черника!

Он улыбнулся мне.

– Черника вообще очень сильное растение. Кустики могут выжить в самых что ни на есть экстремальных условиях. А в благоприятных условиях живут очень долго и плодоносят.

– Это потрясающе, ты не находишь? Просто живут – и плевать им на то, что происходит вокруг…

Я думала об этом маленьком, стойком кустике, который пережил мою бабушку, Чета. Так и полезла в грузовик, держа его в руке. Заходящее солнце окрасило поле в красно-золотые цвета. Насекомые постепенно затихали – они тоже чувствовали, что день катится к концу. Рой завел машину, и мы выехали с фермы на дорогу. Через открытое окно в машину проникал прохладный вечерний воздух.

– Ты так и не объяснила, почему до сих пор не уехала из Бейкона, – заметил Рой.

Мы свернули налево, по направлению к городу.

– Ты помнишь… – начала я. – Я тебе рассказывала, что нашла дом, в котором родилась моя бабушка?

Рой чуть сбросил скорость, чтобы белка могла перебежать дорогу перед нами.

– Да. Ты говорила, он на Комсток-Драйв.

– Там на чердаке обнаружилась картина, прямо на штукатурке. Люди, которые теперь в этом доме живут, нашли ее во время ремонта, когда отодрали панели со стены. Моя бабушка была художником. Это она нарисовала картину. И это настоящее произведение искусства. А изображены на картине она и твой дядя.

Рой резко повернулся и посмотрел на меня с удивлением.

– Мой дядя?! И твоя бабушка? Она нарисовала их обоих?

Я кивнула.

– Да. Они там совсем юные, практически подростки, стоят под дубом. И это, знаешь… в этом есть что-то мистическое, что ли. И она очень красивая. По-настоящему красивая картина.

– Я бы хотел ее увидеть.

Я тоже хотела бы, чтобы он на нее посмотрел, но только я не была уверена, что у меня получится это устроить. Я рассказала ему о картине в Историческом обществе, о заметке в «Вестнике», о разговоре с продавцом фотомагазина и о встрече с Лилой Фальк.

– Вау, – произнес он. Мы ехали по дороге, петляющей вверх-вниз по холмам. – Ты здорово потрудилась. И вот это все, что ты выяснила… ты раньше ничего об этом не знала? – Голос у него был очень взволнованный. И это волнение отозвалось еще большим волнением во мне.