Непристойное предложение

– Если бы не было этих глупых, глупых законов, – вздохнула и указала рукой на цветущую клумбу. – Сколько ты думаешь получить за это?

– Три тысячи евро за килограмм, – сказала Эвелин. – Если я продам все оптом. Если бы у меня была смелость продавать по граммам, то под конец сумма удвоилась бы.

– Я имела в виду не деньги, – уточнила я, – а срок. На сколько лет тебе здесь наросло?

– Ах ты об этом? Ну, я думаю, что пришлось бы немножко побродить по тюремной камере, – весело прощебетала Эвелин. – И тебе тоже. Не хочешь ли посмотреть кухню? Она почти готова. Господин Кабульке работает там день и ночь. Но зато даже его жена признала, что все сделано мастерски.

– Его жена была здесь?

– Она приходит чаще, чем раньше, чтобы посмотреть, чем занимается ее муж, – ответила Эвелин. – Мне кажется, она немного ревнует. Но она оказалась очень милой женщиной. Ты знала, что в свободное время она расписывает керамику?

– Нет, – призналась я.

– Ну вот, должна тебе сказать, это выглядит довольно оригинально. Может быть, несколько кричаще, но сделано очень качественно. Я думаю привлечь госпожу Кабульке во время ремонта вашей ванной комнаты.

Мне лишь осталось спросить про себя, откуда у Эвелин такое количество энергии.

Директор программ переносил заслушивание нашей с Оливером концепции раза четыре, но наконец назначил точную дату. Я полностью освободила этот день, чтобы быть рядом с Оливером в качестве эксперта, если возникнут вопросы, чисто профессиональные, на которые смогу ответить только я. Я надела черный брючный костюм, подходивший по стилю в любых обстоятельствах, и черные туфли на высоких каблуках, которые позволяли мне казаться не такой маленькой.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказал Оливер, когда парковал машину на стоянке рядом с телецентром. – Впрочем, к сожалению, не очень похожа на садовода.

– Если директор программ мне не поверит, я покажу ему свои бицепсы, – сказала я. – И ногти, это убедит кого хочешь. Ты волнуешься?

– Немного, – признался Оливер. – А ты?

– Только за тебя, – сказала я. – Я знаю, что концепция очень хороша, и надеюсь, что и Дюрр это признает.

Секретарша директора, очевидно, была поклонницей творчества Оливера, а также иностранных слов, которые она вставляла в разговор слишком часто и не всегда верно.

– Мой самый любимый корреспондент, господин Гертнер! Вчерашний вечер снова был, о да, exorbitant! [18]Впрочем, и ваше садовое шоу тоже меня очаровало. Я уже несколько раз копировала вашу концепцию и один экземпляр утащила домой!

– Спасибо, – смущенно произнес Оливер.

– Вы знаете, у меня тоже есть небольшой садик, который срочно требует преобразований, – сказала секретарша и засияла. – Что я могу для вас сделать?

– У нас назначена встреча с господином Дюрром, на одиннадцать. По поводу нашего шоу.

– О, мне очень жаль, но господина Дюрра нет в офисе. – Секретарша открыла календарь встреч, лежавший перед ней на столе. – Когда вы уточняли с ним дату встречи?

Я смотрела на нее с легким недоумением, но Оливер, казалось, хорошо ее понимал.

– На прошлой неделе.

Секретарша сочувственно покачала головой:

– Мне так жаль, но вы далеко не первый, с кем происходит нечто подобное. Он действительно настоящий гений, корифей в своей области. Но вряд ли разумно оговаривать встречи с ним персонально. Он в большинстве случаев забывает сообщить мне об этих договоренностях, и я не заношу их в календарь встреч. А то, что не попадает в календарь, можно считать несуществующей договоренностью. Это было что-то важное?

– Конечно, – сказала я.

Этот «корифей» сначала постоянно переносил встречи, а затем просто о нас забыл.

Оливер лишь удрученно смотрел на секретаршу.

– Гм, – произнесла она. – Раз уж вы здесь, я дам вам один совет: шеф после обеда будет находиться в студии номер три на записи программы. Там у вас может появиться возможность между делом переговорить с ним.

– Спасибо, – сказал Оливер. – Я подумаю над, этим предложением.

– Над чем тут думать? – спросила я его уже в коридоре. – Это был действительно неплохой совет. И если «корифей» сам не идет к Гертнерам, то Гертнеры придут к «корифею».

Оливер рассмеялся:

– Хорошо. В крайнем случае хоть посмотришь, как выглядит телевизионная студия изнутри.

Но пока мы дошли до студии, мои ноги, не привыкшие к таким высоким каблукам, начали гореть от напряжения. Коридоры телецентра казались бесконечными.

– Я не думала, что у вас такая большая телекомпания, – устало сказала я.

– Не маленькая.

Студия номер три располагалась в огромном некрасивом зале, и мы долго блуждали там среди осветительных приборов, кулис, кабелей, трибун и бесконечного множества людей. Оливер, казалось, знаком с большинством из них. Он отвечал на приветствия справа и слева, сопровождая возгласы одним им понятными жестами.

Операторы, кабельщики, рабочие за кулисами, режиссеры, редакторы, осветители, ассистенты, гримеры – всех мы успели поприветствовать, а они успели поприветствовать нас, только директора нигде не было видно.

Я бросила исполненный тоски взгляд на красный угловой диванчик, стоявший на сцене и окруженный бумажными кулисами.