Непробиваемый или Как снова поверить в любовь

После завтрака я заплела Сонечку, соорудив корзинку на волосах, и мы дружно отправились на выход, накинув курточки. Когда уже вышли в первый холодный коридорчик, громко крикнула Стасу:

– Обед у меня с двенадцати до часу. Всегда прихожу домой. Но если долго, то микроволновка есть, голодным не останешься.

– Я тебя подожду, – довольно сказал Стас таким тоном, словно я ему не еду буду подогревать, а часовой стриптиз танцевать.

Выходила из дома последняя. Только закрыла дверь, как почувствовала захват на локте. Строгов удерживал мою руку, а потом уверенно предупредил:

– Будь осторожна! И кстати, я уверен, что мне уже можно прогуляться до твоей работы. Насколько я помню, ты же в администрации трудишься?

Была приятно удивлена первыми словами, потом ошарашена второй фразой, и хмурилась на третью. Столько возмущения, что даже не могла быстро сообразить. Но мой ответ Стас прочитал у меня в глазах или на лбу. Неважно где, главное, прочитал. Мужчина шикарно улыбнулся и заявил:

– Ты не переживай, они все равно узнают. Поэтому лучше так.

– Да неужели?! Я не переживаю! Вижу, что тебе уже лучше. И уверена, что ты можешь отправляться в столицу.

– Ну что ты, красавица. Пулевое ранение – это не просто так… Как минимум еще неделька нужна.

– Так и сиди дома! – нелюбезно выдала, намекая, чтобы не шастал нигде. Уверен он… Гляди-ка!

– Это да, но все же вечером проводить с работы нужно…

Малыши спорили, поэтому я сделала шаг ближе к нему и прорычала в шею:

– Стас, лучше не зли меня.

– Я не против узнать тебя и такую. Это даже очень интригует.

– Ты специально? Тебе не кажется, что ты перегибаешь со своим вниманием? – возмутилась.

Он в ту же секунду стал серьезным и, подтянув к себе, одним глазом поглядывая на ничего не замечающих детей, проинформировал:

– Аня, сильная моя девочка, я еще не начинал. Поверь, когда начну, ты это поймешь.

Растерялась, замечая в его глазах обещание, а потом освободила руку и проговорила:

– Как-нибудь обойдусь. Ладно, нужно идти, а то опоздаем.

Даже не посмотрела, прошла по деревянному полу, в котором три доски сгнили, и, взяв детей за руки, мы спустились с крыльца. Они оборачивались, кричали слова прощания, а я шла вперед. Как танк. Старалась не поворачиваться и никуда не смотреть. Но это я так, а он…

Мужчина прожигал своим взглядом, отчего не могла спокойно идти, чувствуя, как реагирует тело. Хотелось встретиться с этими наглыми глазами, чтобы показать свое возмущение, но не стала. Еще решит, что заигрываю.

«Это сейчас он так… От скуки. Пойдет на поправку и тогда сразу же поймет, что не стоит здесь задерживаться», – думала про себя, кивая малышам, спрашивающих, приду ли я за ними пораньше. Обязательно приду. Сегодня по идее сокращенный день. Надеюсь, он пройдет спокойно. Ведь не будет же Давыдов в свой день рождения мчаться сюда, чтобы поругаться со мной, напомнив, какая я грубиянка с двумя детьми. Так что все должно быть нормально.

* * *

Вынуждена была наблюдать за тем, как все готовятся к мероприятию. Почему-то каждому бухгалтеру нужно было зайти ко мне и поинтересоваться, что я надену на праздник. Они так на Новый год не интересовались и не волновались, как сейчас. Слыша мой сухой ответ, женщины открывали рты и уходили. Правильно! Могли и не заходить.

На обед домой я быстро сходила. Через полчаса была на рабочем месте, наливая себе чай. Дома нагрела суп и второе, поставив на стол, а потом пошла на выход, объясняя, что нет аппетита и к тому же много дел. Стас, естественно, понял, что я сбежала, но корректно промолчал, лишь спокойно выдал мне: «До вечера, милая». Вроде ничего такого, а вот в его голосе звучало предупреждение и обещание. И вообще, обычно больные себя скромнее ведут, а он совсем не соответствует. Напирает и не дает времени подумать. А так нельзя…

Да и что тут размышлять? Все понятно. Ему пора к себе… Нечего задерживаться больше положенного, раз такой выносливый и здоровый.

Только вроде как все сплетницы и подхалимки заглянули, и я обрадовалась, как вдруг дверь открылась, и показался Сусиков.

«Отлично. Мне только его не хватало для полного счастья. С бравыми убеждениями и общественными взглядами на жизнь. Конечно, ведь Давыдов – святой человек, так много сделал для… него».

Посмотрела на мужчину с деловитым видом прищурившегося, и спокойно проговорила:

– Егор Петрович, я надеюсь, вы пришли не для того, чтобы напомнить мне о великих заслугах именинника.

Руководитель сельского поселения нахмурился, а потом, почесав затылок и, сдвинув на переносице густые брови, начал:

– Ань, но ты же понимаешь…

– Что я понимаю? – уточнила, чтобы иметь представление о том, что я должна понимать по его мнению.

– Так нельзя…