Непробиваемый или Как снова поверить в любовь

Тяжело дышала, пока мои пальцы исследовали его шикарное тело: плечи, грудь, живот. Приходила в себя и еще больше накалялась, начиная ерзать на нем, насаживаясь глубже.

Музыка… Для меня звучали музыкой его протяжные, рычащие стоны.

Глазами он требовал прекратить мои ласки и начать безумную игру. Нашу сумасшедшую игру. Но я нагло соблазняла и провоцировала.

Выдохнула и резко поднялась, а через секунду опустилась, выдыхая стон, погружаясь в стихийный ураган безумия.

Его глаза… горящие, дикие контролировали, пожирали, требуя и требуя. И в один миг меня словно сорвало и я с яростью и бешеным желанием начала двигаться, чувствуя, что, уже не управляю собой, растворяясь в ощущениях.

Понимая, что больше не выдержу, вцепилась в его плечи, тут же чувствуя его руки на бедрах, и меня накрыло сладостной волной, отчего задрожала и вонзилась зубами в его плечо, чтобы не закричать.

Ничего не слышала и не видела, только знала объятья сильного мужчины, крепко прижимающего к своей широкой груди, двигающегося во мне с несокрушимой силой, пока не выдал стон, освобождая семя.

Пришла в себя и подняла лицо, встречаясь с горящими ненасытными глазами, ощущая негу от его ласковых поглаживаний. Мужчина улыбнулся мне и прохрипел:

– Посчитаешь наглостью, если повторим?

Засмеялась и, не в силах держать в себе счастье, прошептала:

– Я так и поняла, что ты лентяй.

– Черт, с такой амазонкой я согласен быть и лентяем, – совершенно серьезно заявил он.

Понимая, что он мне спать не даст, прикусила губу и напомнила:

– Нужно спать либо я буду умирать на работе…

Мужчина резко дернулся ко мне, и в следующую секунду я оказалась на спине, а он на мне, нависая, вытягивая мои руки вверх, придерживая их.

– Обещаю, через час ты будешь спать.

– Эксплуататор, – прошептала и потянулась к его груди, лаская губами торс своего мужчины, который выдал хриплый звук и со всей страстью набросился на мой рот. А дальше я только чувствовала, прекрасно понимая, что опять уснем под утро.

«Пусть! Быть любимой и любить – прекрасно! И неважно, что это счастье лишь на некоторое время…»

* * *

10 апреля, среда

Сегодня были похороны бывшего охранника администрации. Поэтому к двенадцати часам сходили проститься с усопшим, а потом на кладбище. После, как обычно, в столовую. Не любила такие мероприятия. Да и никто не любит, но у меня сразу тело покрывалось мурашками, так как вспоминала события трехгодичной давности. Когда уже все кинули горсть земли, я выждала момент и потихоньку начала отходить вглубь, чтобы навестить могилу мужа.

Если вначале уже высохло, то чуть дальше невозможно было пройти – везде стояли лужи и нужно было держаться за оградки, чтобы не увязнуть. Почему-то здесь всегда вода уходит хуже, возможно, из-за елей, которые насажены на каждом шагу и разрослись до небес. Но хоть не сирень. Она разрастается с такой скоростью, что позавидуют сорняки, и заметить не успеешь, как вся территория в палках, не подойти к могилке. Один месяц красиво, а остальные – непроходимые дебри, пока глава администрации не распорядится выкорчевывать безобразие. Сами-то родственники забывают ухаживать. Посадили, порадовали душу усопших, и забыли. И такое очень часто, как ни обидно.

Не хотела держаться за оградки, поэтому обошла с другой стороны, и встала напротив мраморной плиты, вглядываясь в портрет любимого человека.

Смотрел на меня как живой, такой родной и далекий. Фотографию на памятник выбирала сама. И хоть свекровь была против, даже здесь устроив всемирный скандал, выбрала снимок, где Николай улыбается. Такой, каким он был дома. В тот день мы ездили в город отдыхать, где чудесно провели время.

Анастасия Витальевна была против, считала, что нужно показать его отличие от всех, выделяя строгость и неприступность мужчины, чтобы проходя мимо, вспоминали, что вот такой работал достойный участковый. Так как платила я, то проигнорировала ее пожелание, требование, приказ, и сделала так, как посчитала нужным.

Смотрела, думала, вспоминала. Уже забылись обиды и в памяти осталось только хорошее. До сих пор была в шоке, почему так вышло, и была в отчаянии, что молодой здоровый мужчина, которому жить да жить, лежит здесь. И все потому…

Закрыла глаза. Уже устала от вины. Так устала, что не было сил. Если бы все можно изменить, например, вернуться в прошлое… Но «бы» мешает и исправить произошедшее невозможно. В душе мрак, особенно когда приходишь сюда.

– Помнишь еще? – услышала вопрос позади себя.

«Ну конечно, где еще можно поговорить и бросить камень в душу? На кладбище у могилы мужа».

Медленно повернулась к Сусикову, узнав мужчину по голосу, и посмотрела на главу сельского поселения. Мужчина стоял в черном костюме и хмурил лоб. Он с недовольством окинул могилу, оградку, а потом скривился и почесал затылок.