«Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

Не только нэпманы, но и все зажиточные крестьяне считались как идеологическим, так и экономическим противником. Кризис хлебозаготовок в 1927 г. привёл руководство страны к мысли о силовом нажиме на деревню с целью вынудить её продавать хлеб по низким фиксированным ценам. Опыт силового воздействия на процесс хлебозаготовок был оценён Сталиным и его группой как успешный.

Хлебозаготовительные кампании 1927–1929 гг. проходили как «чрезвычайные» раскалывая общество на всех уровнях: и по линии противостояния с властью, и по углублению социального раскола между более зажиточными и менее успешными крестьянскими хозяевами.

В.А. Ильиных предложил корректный термин для обозначения радикальных изменений в деревне — «социалистическое раскрестьянивание», ибо государственная политика с конца 1920-х гг. предполагала ликвидацию единоличного хозяйства как базовой единицы социальной самоорганизации крестьянства [315]

. Первая попытка раскрестьянивания, стремительно предпринятая в ходе гражданской войны и сопровождавшаяся как стихийным насильственным уравнением руками люмпенской части деревни, так и введением коммун, оказалась неудачной, закончившись экспроприацией зажиточных и разорением многих середняцко-бедняцких хозяйств. В целом крестьянская самоорганизация оказалась очень устойчивой структурой, поэтому для её полного разрушения понадобился новый и продолжительный по времени виток целенаправленного государственного террора и принуждения.

Заковский сразу проникся сталинским указанием судить отказывающихся сдавать хлеб по низким государственным расценкам мужиков как спекулянтов. В свою очередь, Сталин запомнил сопровождавшего его в период сибирской командировки начала 1928 г. Заковского как чекиста, способного быстро организовать карательное наступление на «злостных саботажников хлебосдачи», мобилизовав на это не только оперативников ЭКО, но и большую часть аппарата ряда окружных отделов ОГПУ. И было неважно, что ещё недавно Заковский ходил днём с огнём в поисках кулаков, находя их в мизерных количествах. Так, в конце 1926 — начале 1927 г. полпред ОГПУ обследовал 8 сёл Барабинского округа, где отнёс к зажиточным (выше середняцкого уровня) 5 % хозяйств и не нашёл ни одного настоящего кулака-эксплуататора.

По итогам кампании Заковский на пленуме крайкома ВКП(б) в марте 1928 г. самокритично заявил: «Я думаю, что такое большое количество арестов в Сибири производить не нужно было, а эффект при увязке наших мероприятий получился бы гораздо больше чем он получился при многочисленных арестах». Органы ОГПУ к 29 февраля 1928 г. арестовали 123 чел. только по ст. 58 УК. Дела на 64 из них проверила прокуратура и согласилась с обоснованностью обвинения лишь в отношении 20 чел.

На бюро Сибкрайкома ВКП(б) 26 июня 1928 г. Заковский отметил, что в период нэпа была достигнута политическая стабильность, но после хлебозаготовок средний класс деревни стал проявлять недовольство. Касаясь сельского пролетариата, Заковский со знанием предмета заявил, что бедняк в Сибири не имеет глубоких корней — «это деклассированный элемент». Указывая на враждебные элементы, полпред захватывал очень широко: «учителя, интеллигенция, эсеры, попы находятся на стороне кулака». Заковский указал на резкое усиление летом 1928 г. репрессий в деревне в связи с антисоветской агитацией (до 50 арестованных на округ) и негативно оценил панические настроения местных властей, требовавших ещё более массовых арестов «кулачества», срывавшего хлебозаготовки своей агитацией.

В марте 1929 г. на пленуме Сибкрайкома Заковский снова указал на необоснованно широкое, по его мнению, применение 58-й статьи УК к крестьянам во время новой хлебозаготовительной кампании. События, которые могли сильно повлиять на политическую стабильность края, тревожили Заковского. Между тем местные власти призывали чекистов быть активнее. Канский окружком ВКП(б) 16 октября 1929 г., проанализировав результаты третьей пятидневки октября по хлебозаготовкам, обязал начальника окротдела ОГПУ Я.Я. Веверса «провести через ГПУ наибыстрейшую разработку ряда характерных дел, требуя внесудебного решения на право высылки за пределы округа и применения других, более суровых мер наказания» [316].

По обвинению в злостном саботаже хлебозаготовок и спекуляции в кампанию 1927–1928 гг. было привлечено к ответственности с частичной или полной конфискацией имущества 1.600 «кулаков», а в кампанию 1928–1929 гг. — более 8.000. Всего за 1929 г. «в связи с проводимыми кампаниями» по Сибири отправилось за решётку 23 тыс. крестьян и низовых сельских работников. Ответ властям был достаточно выразительным: в 1928 г. в Сибкрае было зарегистрировано 406, а в 1929 г. — 756 убийств по политическим мотивам, причём из этого количества на прямые террористические акты приходилось 14 и 27 % соответственно. Количество банд выросло за год с 67 до 456, поэтому с 1 ноября 1929 г. территория Сибири была вновь объявлена «неблагополучной по бандитизму».