Непрошедшее время

Е. КОСТЮКОВИЧ

: Я знаю, что есть в Италии одна знаменитая книга о потерявшем память человеке. Это реальный случай. Написал её Леонардо Шаша. Это о потерявшем память Эсколлене. И Эко, разумеется, ее цитирует. Потому что Эко вообще все, что можно цитирует. Эко — это человек, для которого цитата — это есть минимальная единица жизни рассказа. Ну, и, конечно, там есть это история из Шаши. Она тоже воспроизводится там. Правда, некий мужчина был найден в обеспамятевшем состоянии где-то под забором. И на него моментально нацелились две жены, которые были объявлены вдовами. У каждой из них был исчезнувший из дома муж, ушедший за сигаретами и не вернувшийся. Некогда обе заявляли, что это он. И он должен был выбирать. Об этом книга Шаши. И так она и кончается комически, рокомбольные достаточно приключения этого человека между двумя женщинами, между всеми, кто на него претендует. Он понятия не имеет, кто, собственно, действительно, там должен быть с ним, а кого он должен продолжать не учитывать в своей жизни. Да? Эко же претендует сам на себя, то есть и герой Эко. Дело не в том, что там какая-то борьба за него, или кому-то он особенно понадобился, он как и интеллигент должен понять, кто он такой. Он не может продолжать существовать, хотя он всё, в общем, в своей жизни наладил этот герой проснувшийся. Да? У него по-прежнему чудесная студия антикварной книги в центре Милана. У него есть по роману, по сюжету жена, внуки, дети, да ещё и возлюбленная. Так, как бы не понятно, любил ли он её в той жизни. Он пытается это вспомнить, но в этой точно она ему очень нравится, эта девушка. Поэтому у него не было бы, наверное, причины так сильно терзаться, если бы не интеллектуальный поиск. Он должен понять, кто он такой. Он должен понять. А мы все, читатели, вместе с ним попытаемся понять, кто такие мы. И это, конечно, первая эта кондиция, условие, которое ставит по сюжету Эко, сюжетное начало, пружина, о которой мы с вами говорим, потеря памяти и попытка её приобрести. В этом романе этот поиск, понимаете, задан, как начало приключенческой книги и одновременно исследование, в общем, семиотического интеллектуального плана, что всегда у Эко и было. За что его любят, так за «Имя Розы». Ну, и здесь тоже самое. Философии сколько угодно, эстетики — сколько хочешь. А если нравится, например, поп-культура, или, допустим, эстрада, история эстрады, история популярных музыкальных жанров, то, пожалуйста! В романе Эко их сколько угодно и даже с картинками. А если ты хочешь получить страшную повесть, жуткую, трогательную, реальную, живую о совести человека, попавшего в водоворот войны, и о том, как трудно решить, можешь или не можешь ты сделать определенную вещь, то опять же в романе Эко центральный эпизод посвящен этому. Поэтому здесь есть все. Но, как обычно у этого автора бывает, здесь есть очень много для любого читателя. За это его и любят.

М. ПЕШКОВА

: Скажите, пожалуйста, на Ваш взгляд, почему до сих пор Умберто Эко не стал Нобелевским лауреатов?

Е. КОСТЮКОВИЧ: Вы знаете, в прошлом году во Франкфурте все ждали, что его объявят. Он давно номинируется. Это был тот год, когда это было очень реально. И под это было, как сейчас в новой России говорят, заточено было довольно большое количество масс-медийных событий на этой ярмарке, потому что был его творческий вечер в этот день, выступление в этот день. Вы помните? Все крутились вокруг Эко, но смех состоял в том, что дали вместо него вовсе даже Дорис Лессинг. И я не думаю, что Эко когда-нибудь пойдет на то, чтобы второй раз давать втаскивать себя в подобные истории без окончательного результата. То есть теперь пускай уже дадут, а тогда уже будут новые вечера, новые праздники устраиваться, потому что это как раз был такой очень странный случай. Все были уверены, и я сидела и ждала, что его объявят. И он был в этот момент на сцене, в телевидении. И это было все как-то так рассчитано. И вдруг оказалось, что совсем другое имя. И, разумеется, был некоторый такой конфуз для устроителей вечеров.

М. ПЕШКОВА: Было несколько странно видеть выступающим Умберто Эко. Насколько я знаю, он не любитель ни интервью давать, ни выступать. Поэтому те, кто не знал, что он потенциально может быть Нобелевским лауреатом, были удивлены тогда, когда, скажем, Умберто Эко прямо во время интервью на ярмарке сказал: «Ой! Я уже кушать хочу! Пора, пора».