Непрошеные советы Веры Вонг

Если не обращать внимания на ошибку, сцена потрясает своей реалистичностью и красотой. А в сочетании с обновленной мебелью и новым освещением магазин преобразился в нечто, способное впечатлить даже самых взыскательных клиентов. Конечно, теоретически. Потому что, несмотря на все изменения, никто не знает о чайном магазине Веры (ну, или тайном). И все-таки Джулия готова поспорить, что никто из них не жалеет о потраченных силах и времени. Наверное, это меньшее, что они могли сделать для Веры, если учесть, как изменились их жизни после знакомства с ней.

Звон колокольчика над дверью прерывает ее размышления. Входит Оливер с кейсом для инструментов. Он занялся электрикой в жилых помещениях, когда Рики сказал, как там холодно и темно. При виде Джулии он смыкает губы в тонкую линию и кивает ей как просто знакомой. Джулия поворачивается к Сане.

– Сана, посмотришь за Эммой?

Сана кивает, и Джулия придерживает Оливера за руку.

– Мы можем поговорить?

Оливер смотрит нерешительно, однако кивает и следует за ней на улицу.

– Ну, вот… – Господи, почему это так трудно? – Просто хотела узнать, как идут дела с… ну, знаешь… с офицером Грей и с остальным.

Хоть ей по-прежнему немного мерзко после того, что произошло между ними, Джулия не хочет, чтобы Оливер понес ответственность за смерть Маршалла. В конце концов, это из-за нее он угодил в тот переплет.

– Нет, не беспокойся об этом, – говорит Оливер. – Тилберт здорово помог. Видела бы ты, как он уладил мое дело. Сказал офицеру Грей, что у них нет достаточных оснований, чтобы предъявить мне что-либо, а если они продолжат донимать меня, он подаст жалобу. Похоже, это сработало. Могу с уверенностью сказать, что он пошел в Веру.

Джулия смеется. В первую их встречу она отчитала Тилберта за то, как безответственно он вел себя в отношении Веры. Однако, когда Тилберт выслушал всю историю, оправился от ужаса и потрясения, он предложил Оливеру бесплатную помощь, и сейчас видно, как он старается.

– Рада слышать это, – и Джулия говорит это совершенно искренне.

– Спасибо. И… я бы хотел извиниться за… ну, ты знаешь.

Джулия машинально хочет отмахнуться и сбежать, но потом ей вдруг приходит в голову: она всегда так делала, поскольку не считала, что заслуживает извинений, и каждый раз ежилась при мысли, что кто-то станет просить у нее прощения. Но ей хочется выслушать Оливера, поэтому Джулия вытесняет чувство дискомфорта и заставляет себя остаться.

– Я… – Оливер набирает воздуха, – да, в юности я был влюблен в тебя без памяти, но это было в старшей школе. Клянусь, Лия. Потом я встречался с другими девушками, у меня были здоровые отношения. Иногда я думал о тебе, но не в плане «она должна стать моей», скорее я беспокоился, потому что знал, каков Маршалл на самом деле. Я волновался. И меня мучило чувство вины оттого, что прервал нашу дружбу, когда вы начали встречаться. Это было свинством с моей стороны.

– Не то слово, – соглашается Джулия. – Я думала, ты злился на меня. Маршалл говорил, это потому что ты был одержим мной.

Оливер морщится.

– Правда? Думаю, я никем не был так одержим, как Маршаллом. Он так обходился с другими, и все сходило ему с рук. Со временем во мне копилась горечь. И потом, в те редкие моменты, когда мы виделись, я лишь убеждался, как подло он с тобой обходится. Это убивало меня изнутри. Я ничего не мог с этим поделать. И тогда написал ту историю. Это было… – Он тяжело вздыхает. – Да, значительная часть основана на моих отношениях с Маршаллом. А та часть с Аурелией… – Он фыркает. – Наверное, можно назвать это дурацким фанфиком? Не знаю, я списал ее с тебя, но поверь мне, Джулия, эти пару месяцев я проводил с тобой время не ради… ну, ты знаешь… Я просто хотел возродить нашу дружбу. Мне в первую очередь не хватало тебя как друга.

Джулия смотрит ему в глаза и понимает в глубине души, что он говорит правду. Как в тот вечер, когда он сказал, что не убивал Маршалла. Она всегда отличала, когда Оливер говорит искренне. Кажется, улыбка исходит из самого ее естества и медленно расползается по лицу. Джулия заносит кулак и стукает его в плечо.

– Ай!

– Я скучала, ботаник.

Оливер ухмыляется.

– Я тоже, чайник.

И они возвращаются внутрь, глубоко благодарные, что вновь вернулись в жизни друг друга, именно в той роли, какая им подходит, – старыми друзьями.

40

Вера

Восстановление идет необоснованно долго.

– Это недопустимо! – заявляет Вера всем, кто готов слушать. Врачам, медсестрам и… родным.

Вера никогда не призналась бы, но правда в том, что у нее дух захватывает от счастья, ведь дорогие ей люди навещают ее в больнице. Это так непривычно, и едва ли может доставлять хоть кому-то удовольствие, так что единственным объяснением их визитам Вера видит заботу. Поэтому, несмотря на столь неоправданно долгий период восстановления, в глубине души ей нравится лежать на больничной кровати, пока с нее сдувают пылинки.

И кто только не приходит к ней! Все так и говорят. Соседка по палате Глэдис упоминала об этом – несколько фальшиво, на вкус Веры – по меньшей мере, трижды.