Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду

“Удивительный Рэнди” был превосходнейшим шоуменом, опытным иллюзионистом, десятки лет выступавшим на сцене; в семидесятые годы он даже совершил тур с легендарным Элисом Купером. Рэнди превзошел самого Гудини, когда на глазах у изумленной публики выбрался из зарытого в землю гроба. Подобно Гудини, Рэнди питал страсть к разоблачению шарлатанов и приобрел блестящую репутацию человека, способного раскрыть и объяснить любой фокус. Включение его в группу имело особый смысл – редакционные примечания, касающиеся опубликованных в Nature статей, появляются в журнале крайне редко. До этого подобное случилось лишь однажды, когда в 1974 году была опубликована статья о доказательствах экстрасенсорных способностей израильского иллюзиониста Ури Геллера. В тот раз именно Рэнди наглядно продемонстрировал, что для повторения подвигов Геллера не надо обладать никакими сверхъестественными способностями – важны только ловкость рук и… доверчивость ученых

[74].

Взбудораженная пресса окрестила отбывшую в Париж троицу “охотниками за призраками”. Бенвенист настоял на том, чтобы опыт провела его ассистентка Элизабет Давена, так как эксперимент лучше всего получался у нее. Для работы были взяты два набора пробирок. В одних содержалась чистая вода – это был “контроль”, а в других – гомеопатические растворы антител. Как и ожидалось, гомеопатические растворы оказались необъяснимо активными. Но в эксперименте выявилось несколько недочетов. Один из них заключался в том, что он не был “слепым”: Давена всегда знала, имеет она дело с контролем или с раствором антител. Это означало, что на результат – вольно или невольно – могла повлиять предвзятость экспериментатора. Чтобы обойти это затруднение, Мэддокс распорядился “ослепить” эксперимент. С пробирок были удалены наклейки, и Стюарт придумал секретный код, позволявший отличить контрольные пробирки от пробирок с активными пробами. Код положили в конверт, а конверт, после того как Рэнди опечатал помещение, чтобы в него никто не смог войти, завернули в фольгу и, ради пущей сохранности, приклеили скотчем к потолку.

Приняв эти меры предосторожности, эксперимент повторили, но уже с необозначенными пробирками. Пытаясь разрядить напряженную атмосферу, Рэнди показал присутствующим несколько фокусов; этим, впрочем, он не смог расположить к себе Бенвениста, который с самого начала возражал против присутствия иллюзиониста. Результат должны были огласить в присутствии прессы ближе к обеду, и Бенвенист приготовил по этому случаю множество бутылок шампанского, которое на льду ожидало своего часа. После завершения эксперимента этикетки вернули на пробирки, чтобы расшифровать результат. По залу, где собрались ученые и корреспонденты, пробежал взволнованный шум. Но, к великому огорчению французских ученых, результат оказался обескураживающим. В условиях слепого проведения опыта никакого чуда не произошло. Статья была основана на заблуждении; некоторые из присутствующих от досады даже расплакались.

В докладе, представленном позднее группой Мэддокса, были перечислены и другие изъяны эксперимента; в частности, в лабораторном журнале ученые обнаружили серьезные статистические погрешности и невероятно поверхностную интерпретацию результатов. В своем докладе ученые воздержались от обвинения Бенвениста в мошенничестве, однако отметили потенциально вредное влияние источника финансирования – им оказался гигантский гомеопатический концерн “Буарон”. Печальная реальность заключалась в том, что члены группы Бенвениста настолько истово верили в гомеопатию, что с легкостью дали ввести себя в заблуждение, “сначала подготовив, а затем и создав иллюзию объективной интерпретации данных”.

Перед нами образцовый пример патологической науки

, когда ученые, зачарованные пением сирен, выдающих желаемое за действительное, поддаются соблазну ложного, но заманчивого результата, – это, так сказать, научный вариант мотивированного суждения. Достаточно показательно, что Бенвенист пустился в риторические инвективы, вместо того чтобы честно признать ошибку: он назвал расследование Мэддокса “процессом Салемских ведьм”, а самого Мэддокса уподобил Маккарти. В полемическом раже он сравнил себя с Галилеем, забыв, что кардинальная разница между ними заключалась именно в том, что правота Галилея была подтверждена экспериментально, а результаты самого Бенвениста так и не были воспроизведены ни одной из многочисленных лабораторий. В настоящее время гомеопатия признана лженаукой, но до сих пор не перевелись поборники “научно обоснованной гомеопатии” – блистательный пример оксюморона, с упором на второй корень этого слова[75].