Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду

Это просто невероятно, что у нас есть вакцина, защищающая от рака. Дезинформация сильно расстраивает меня, потому что ведь это научный факт, что вакцина безопасна и спасает жизни. Если моя история изменит мнение хотя бы одного родителя насчет вакцинации, то это, возможно, убережет чью-то жизнь от ужаса, который приходится переживать мне. Я буду и дальше возвышать свой голос в надежде, что следующее поколение не будет страдать, как я и многие другие. У меня терминальная стадия рака, я умираю от него – от болезни, которую теперь можно предотвратить. Так почему вы не хотите защитить своего ребенка от этого? – вот вопрос, который должен задать себе каждый родитель.

Мне выпали честь и привилегия считать Лору своим близким другом. Она ушла от нас 20 марта 2019 года в возрасте 26 лет. Ее смерть вызвала всеобщую скорбь, обнажив трагедию, которую могла бы предотвратить вакцина. Кампания против вакцины от ВПЧ поднимает на поверхность множество набивших оскомину тем: торжество отрывочных сведений над фактами; влияние СМИ и социальных сетей на общественное восприятие; влияние мотивированного мышления. И все это еще раз напоминает нам: факты, доказательства и мышление несомненно очень важны, но не менее важна и эмоциональная составляющая. Для того чтобы менять мышление и чувства, мы должны прибегать не только к логичной аргументации, но и на эмоциональном, нутряном уровне объяснять людям, почему

это имеет большое значение. Выступление Лоры сфокусировало внимание общественности именно на том, почему так важна вакцина. За 18 месяцев нашей кампании охват прививками увеличился на 20 процентов; своим бескорыстным сотрудничеством с органами ирландского здравоохранения и ВОЗ она оказала огромное влияние на весь мир – таково наследие этой великой женщины. Даже после смерти она продолжает спасать бесчисленное количество жизней[98]

.

Не следует забывать, что мы – общественные животные и что мнения и позиции окружающих нас людей оказывают на нас огромное влияние. Мы объединяемся в “племена”, спаянные общим мировоззрением – даже если это мировоззрение глубоко ошибочно. Например, поборники конспирологии склонны действовать в поляризованных эхокамерах, отгораживая их от других источников информации, так как это помогает сделать теорию более убедительной. Это не просто вера, не просто убеждение – это часть чего-то неизмеримо большего: идентичности, чувства причастности к сокровенному знанию и контролю, пусть даже все это не более чем иллюзия. Уверовавшие не только упрощают для себя сложности мира, но и повышают значимость собственного “я”. Исследования показывают, что такие люди считают себя членами группы избранных, возвышающихся над введенной в заблуждение массой и стремящихся выделиться из стада “баранов”. При этом не имеет значения, насколько образованными и опытными являются не согласные с ними – ультракрепидарий[99]

всегда убежден в своей правоте и говорит с уверенностью, обратно пропорциональной знанию предмета, о котором идет речь.

Пребывание в окружении единомышленников укрепляет уверенность такого человека, ограждает его от критики. В этом тигле вера становится объединяющим элементом. Оспаривать даже отдельные детали доктрины рискованно – это грозит остракизмом и изгнанием из племени; те, кто находит в себе мужество отказаться от теории заговора, часто становятся объектами физического насилия со стороны прежних сотоварищей. Мрачная реальность состоит в том, что всегда существуют группы людей, настолько закоренелых в своем идеологическом фанатизме, что они становятся глухими и слепыми к любым фактам. Такое положение вещей может показаться безнадежным – ведь если есть люди, для которых свидетельства и доказательства ничего не значат, то как можно прийти с ними к консенсусу?