Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду

Это положение не является результатом умышленного обмана, ибо это порочность самого процесса запоминания. Обстоятельство, что показания разных свидетелей часто противоречат друг другу, коренится в той же фундаментальной гибкости памяти. Но почему дело обстоит именно так? К счастью, причуды памяти издавна вызывали живейший интерес неврологов; в частности, об этом предмете очень подробно писал Оливер Сакс. В своей автобиографии он рассказывает о пережитом им страхе, когда во время налета немецкой авиации во дворе их дома взорвалась зажигательная бомба, едва не уничтожившая все вокруг. Через некоторое время после публикации книги старший брат Сакса сказал Оливеру, что его самого в то время не было в Лондоне, а живописные подробности взрыва он узнал из его (брата) письма: рассказ произвел на юного Оливера неизгладимое впечатление и каким-то образом вплелся в ткань его собственной памяти:

Это большое и сильное огорчение – осознать, что некоторые из самых дорогих нашему сердцу воспоминаний никогда в жизни не имели места или происходили с другими людьми. Подозреваю, что многие восторженные и воодушевляющие переживания, которые кажутся мне подлинно моими, возникли из чужих внушений, которые, повлияв на меня – осознанно или подсознательно, – были затем мною забыты.

Переживания Сакса отнюдь не уникальны. Существует концепция, согласно которой память является надежным хранилищем записей обо всем, что происходило раньше: хранилищем всех наших переживаний, эмоций и событий, на основе которых формировалась наша личность. Но правда заключается в том, что какой бы достоверной ни казалась нам наша память, содержащиеся в ней воспоминания суть всего лишь приближения, которые постоянно переписываются и размываются, искажаясь и изменяясь со временем. Наш разум обладает фантастической склонностью к перетасовке происшедших событий и к изменению сюжетов, он приукрашивает случившееся и упрощает последовательности. Наша память – это не магнитофонная пленка с раз и навсегда запечатленными на ней событиями, и она является невероятно удобным объектом манипуляций, причем манипулировать ею можем как мы сами, так и другие люди.

Такая текучесть памяти может стать поистине удручающей, если решительно этому не противостоять. Например, для меня 2007 год выдался очень богатым на разные события, сильно повлиявшие на мое ближайшее окружение. Чтобы создать отдушину, позволившую бы пережить этот хаос, я стал вести подробный дневник, куда заносил сведения обо всех происходивших тогда событиях. Несколько лет спустя мы с моим другом стали вспоминать те бурные месяцы – будучи писателем, друг хотел написать художественный вариант воспоминаний о тех событиях, сделав их фоном сюжета своей книги. Горя желанием помочь, я начал рыться в дневнике, чтобы освежить воспоминания, и меня страшно удивило, насколько мои записи отличались от наших воспоминаний. Дневник в той или иной степени противоречил воспоминаниям о событиях и их хронологии, не говоря уж о том, что не совпадали даже сами наши с другом воспоминания! Мне стало очень любопытно, и я поднял архив старых электронных писем и сообщений того времени. Они подтвердили точность дневниковых записей, но привели меня к весьма неприятному заключению: наша память независимо от нас реструктурирует детали и с течением времени меняет последовательность событий.