Неродственные связи

Встряхиваю головой, подаю Сергею руку и вся такая из себя красивая и независимая, уверенная в себе иду рядом с ним ко входу в ресторан “Китайский фонарик”. Странное название, но место неплохое – мы пару раз были тут с Марго и Катей, но довольно быстро утомились от излишне услужливых официантов в ярких национальных одеждах.

Внутри пахнет какими-то травами и чем-то сладким, а ещё после морозной улицы очень тепло. Настолько, что даже в жар бросает. Сергей помогает мне раздеться, мы сдаём вещи в гардеробную клетушку и получаем свои номерки. Остаётся только сделать несколько шагов вслед за темноволосой хостес, очень похожей на статуэтку.

– Вот, пожалуйста, в эту кабинку, – улыбается нам и широким жестом указывает на дверь, а в раскосых глазах искренняя радость, словно мы с Сергеем её ближайшие родственники. – Приятного вечера.

И добавляет что-то на китайском, и это больше похоже почему-то на щебетание птички, чем на речь живого человека.

– Всё будет хорошо, – шепчет Сергей и, прежде чем распахнуть ажурную тонкую дверь, целует меня в висок.

И я окончательно успокаиваюсь.

В кабинке приглушённый красноватый свет, но всё равно видно достаточно. Спиной к нам сидит женщина – светловолосая, довольно полная, – и о чём-то разговаривает по телефону. На итальянском.

– Проходи, она вечно на телефоне, – тихо смеётся Сергей и подталкивает меня к одному из красных кожаных диванчиков.

Я присаживаюсь. Юля, заметив нас, улыбается широко, взмахивает рукой, просит подождать немного и снова что-то быстро-быстро говорит своему иностранному абоненту. В жизни своей я учила и знаю только английский, потому даже если сильно прислушаюсь, ничего не пойму. Да мне и не нужно.

Краем глаза рассматриваю Юлю. Она примерно моя ровесница, но из-за полноты кажется немножко старше. Но даже лишний вес совсем её не портит – есть люди, кому идут округлые формы. Они становятся как-то на вид добрее и мягче, что ли. На ней яркая разноцветная “разлетайка” – балахон, и он ей идёт. Она вообще яркая какая-то, южная очень, и итальянская речь в её устах уж очень органично слышится.

– Серёж, а где Костик с Машей? – спрашиваю шёпотом, а Сергей в ответ хмурится и потирает подбородок.

И правда, они должны были быть уже здесь. Маша собиралась на такси поехать в центр, там они договорились с ненаглядным пересечься и приехать уже вдвоём, к шести. Беру руку Сергея, поворачиваю к себе циферблатом, вглядываюсь в стрелки, и сердце почему-то ёкает.

– Уже половина седьмого, – ахаю и вытаскиваю из сумочки свой телефон. – Они же не могли снова где-то спрятаться.

Но не успеваю набрать номер дочери, как дверца кабинки распахивается и внутрь влетает Костик в распахнутой куртке. Даже вещи не сдал?

– Сынок, – восклицает Юля, сбрасывает звонок и поднимается на ноги.

Но Костик её будто бы не видит. Он обводит комнату взглядом, ищет кого-то, а я подаюсь всем телом к нему.

– Костик, а где Маша? – спрашиваю каким-то чужим голосом, а он встряхивает головой. Молчит, а я ещё требовательнее: – Где моя дочь?!

– Я не знаю. Она пропала.

– В каком это смысле? Как это пропала?

Я бросаюсь вперёд. Сергей не успевает меня поймать, и я хватаю Костика за воротник куртки и немного встряхиваю. У меня нет сил, чтобы нанести ему хоть какой-то вред, но не получается держать себя в руках и оставаться равнодушной. После его слов не получается.

– Алиса Николаевна, я ждал её в условленном месте, она не приехала, – Костика, похоже, не задевает мой порыв и он объясняет мне и рассказывает, как так вышло, что Маша не с ним. – Потом занервничал, начал звонить, телефон недоступен. Примчал сюда, думал, она тут, но нет её.

Костик держится из последних сил – я вижу это по бледности его лица, по горящим лихорадочно глазам и жалобно вздрагивающим ресницам. Он мужик, но даже мужики, если сильно любят кого-то, имеют полное право на эмоции.

Костик Машу любит, от того такой взволнованный и потерянный сейчас.

– Я пока ехал, всех наших друзей обзвонил, её нигде нет.

– Сынок, что же это такое? – причитает Юля, но у меня нет ни сил, ни желания разбираться с чужими чувствами.

Мне нужна моя дочь. Живая и полностью здоровая.

– Это точно не ваши проделки с ней? Не очередной сюрприз? – требую ответа и внимательно смотрю в глаза Костика, пытаясь уловить правду.

– Нет, ни в коем случае, – как пионер на торжественном собрании, и я ему верю.

Дети наши те ещё оригиналы, но такими жестокими быть не умеют. Не могу даже мысли допустить, что Маша способна сделать это всё специально, для того, чтобы что-то мне доказать, чтобы подшутить, поиздеваться. Это было бы чудовищно.

И дело совершенно не в том, как именно я её воспитывала и что заложила в её голову. Просто Маша не такая.

Отпускаю Костика, хватаю с диванчика свою сумку и, совершенно не обращая ни на кого внимания, набираю номер дочери. Это какой-то дурной сон! Снова всё повторяется, но на этот раз сердце сжимается так болезненно, что дыхания не хватает.

Потому что сейчас всё, кажется, намного серьёзнее, чем когда бы то ни было, и недавнее волнение на заснеженной дороге – цветочки.