Несчастья невских берегов. Из истории петербургских наводнений

Потоп 1824 г. заинтересовал А.С. Пушкина. Его «Медный всадник» с подзаголовком «петербургская повесть» не только историческое произведение, посвященное Петербургу; не только философское исследование проблемы власти и рядового человека. «Медный всадник» еще и поэма о наводнении с удивительно точным описанием катастрофического природного явления.

Пушкинской традиции следовали, порой того не сознавая, новые поколения поэтов и писателей. Изучение Петербурга по художественной литературе стало самостоятельным направлением городского гуманитарного крае– и экскурсоведения благодаря трудам Николая Павловича Анциферова (1889—1958).^[107]

Это историко-культурное направление возникло в начале XX в. и плодотворно развивалось в течение 1920-х гг. Но в начале 1930-х гг. было объявлено идеологически чуждым программе строительства социалистического Ленинграда. Его возрождение на прежних принципах произошло только в конце 1980-х гг. и продолжается в настоящее время. Приложить метод Анциферова к теме петербургских наводнений представляется, на наш взгляд, интересным и целесообразным.

«В истории Петербурга, – писал Анциферов, – одно явление природы приобрело особое значение, придавшее петербургскому мифу совершенно исключительный интерес. Периодически повторяющиеся наводнения, напор гневного моря на дерзновенно возникший город, возвещаемый населению в глубокие осенние ночи пушечной пальбой, вызывал образы древних мифов. Хаос стремился поглотить сотворенный мир» ^[108]

. Позволим себе уточнить это высказывание. Наводнения в Петербурге повторяются, как следует из их статистики, не периодически, не через определенные промежутки времени, а, как мы уже выяснили, совершенно случайно. Эта их особенность усиливает загадочность и таинственность явления, способствует созданию мифических представлений о нем.

Первый период существования Петербурга, почти весь XVIII в., отмечен восхвалением города, утверждением его особенного значения. Негативные стороны жизни новой столицы не получали литературного отражения. Об изменчивой петербургской погоде и наводнениях, в частности, старались не говорить. Причем такое отношение к городу было весьма искренним, оптимизм и надежды на удачную судьбу преобладали.

Первое поэтическое упоминание о реальном наводнении принадлежит, согласно мнению литературоведов, Г.Р. Державину и относится к катастрофическому случаю 10 сентября 1777 г.

Там бурны дышат непогоды,

Горам подобно гонят водыИ с пеною песок мутят.Петрополь сосны осеняли, —Но, вихрем пораженны, пали,

Теперь корнями вверх лежат.

Это строки из оды «К первому соседу», опубликованной в 1780 г.^[109]. Как видим, здесь нет ничего о разрушениях, об ущербе жителям, тем более о жертвах. Романтический образ города воспевали и В.К. Тредиаковский, М.В. Ломоносов, А.П. Сумароков.

Об этом же наводнении говорится в заключительной части трилогии «Радищев» О.Д. Форш: «Нева кинулась из берегов, затопила все части города, кроме высоко лежащих Выборгской и Литейной… Мимо Зимнего дворца через каменную мостовую переплыл купеческий корабль, другой корабль, из Любека, груженный яблоками, занесло на десять саженей в лес, на Васильевский остров. Теми яблоками угощали всех, кто случился, задаром. Неустанно работали по случаю наводнения вновь учрежденные сигналы из подзорного дома для Коломны, а с Галерной гавани не переставая палили пушки для Васильевского острова. Барабанщики били в барабаны» ^[110]

. Писательница заимствовала исторические факты и свидетельства очевидцев первого потопа в истории города.

В начале XIX в. восторженное отношение к Петербургу постепенно уходит. Но и время отрицательного восприятия молодой столицы еще не наступило. Скорее общее восхищение сменилось личностными симпатиями к городу, который воспринимается как источник вдохновения и духовный объект. Такие настроения выражены в произведениях К.Н. Батюшкова, П.А. Вяземского, Е.А. Баратынского. Упоминания о наводнениях не встречаются. Но в 1820-е гг. будущие декабристы высказывают явное недовольство Петербургом. А вскоре и А.С. Пушкин отметит его двойственность – «пышный», но и «бедный, дух неволи», и особенности его погоды – «Свод небес зелено-бледный… холод…».

Вершиной поэтического описания города, непревзойденным шедевром, навсегда прославившим Петербург, стала поэма Пушкина «Медный всадник». Ее многоплановость, глубокий философский и социальный смысл отмечены всеми исследователями литературы. Но в ней есть и тонкие наблюдения за природными явлениями, удивительное, близкое к современному, понимание их причин и развития. Не существует, на наш взгляд, более художественной и вместе с тем точной, краткой, простой, наглядной, глубоко научной по существу картины стихийного гидрометеорологического бедствия.^[111]

После вступления – гимна нашему городу – начальные строки первой части «Медного всадника» дают климатический фон надвигающегося наводнения: