Несчастья невских берегов. Из истории петербургских наводнений

Над омраченным ПетроградомДышал ноябрь осенним хладом.

Затем показаны стадии развития явления. Еще Н.П. Анциферов отметил: «Наводнение дано в трех моментах.

…Нева всю ночьРвалася к морю против бури…Нева вздувалась и ревела,Котлом клокоча и клубясь,И вдруг, как зверь остервенясь,На город кинулась.

Далее дан город во власти затопившей его реки:

Стояли стогны озерами,И в них широкими реками

Вливались улицы…

Торжество стихийных сил длилось недолго:

Утра луч……не нашел уже следовБеды вчерашней…»

«Три момента» развития стихийного бедствия в поэме, на которые обратил внимание Анциферов – отдадим ему должное, есть не что иное, как три стадии развития циклона и наводнения в современном научном представлении. Пушкин показал их подробно и точно, проникнув в самую суть явления. Вот первая стадия, примерно за двенадцать часов до пика наводнения (в случае наводнения 1824 г. – 6 ноября вечером:)

Уж было поздно и темно;Сердито бился дождь в окно,И ветер дул, печально воя.…погодаНе унималась… рекаВсе прибывала…

Через шесть– девять часов после такого состояния, когда циклон достиг стадии полного развития, подъем воды продолжался, вызывая интерес у неискушенной публики, не предупрежденной об опасности:

Поутру над ее брегамиТеснился кучами народ,Любуясь брызгами, горамиИ пеной разъяренных вод.

Особенно усиливается ветер и резко возрастает вода за два– три часа до пика:

Погода пуще свирепела,Нева вздувалась и ревела,…И вдруг, как зверь остервенясь,На город кинулась.<…>И всплыл Петрополь…

Это – апогей стихии. Циклон уходит, ветер меняет направление, уровень воды быстро понижается:

Нева обратно повлеклась…Вода сбыла, и мостоваяОткрылась…Утра луч…Блеснул над тихою столицейИ не нашел уже следовБеды вчерашней…

Бедствие длилось немного более суток. Поэт соблюдает точность, хотя, приступая к описанию, восклицает: «Ужасный день!» Пушкин отметил самое главное в явлении, выделил основные черты из хаоса чрезвычайного события, отбросил второстепенные детали, которыми изобиловали впечатления множества очевидцев и комментаторов наводнения. Напомним, что он не был свидетелем события, пребывая в Михайловской ссылке: «…теперь в глуши / Безмолвно жизнь моя несется». В действительности же жизнь поэта проходила, судя по всему, в неустанном труде, в том числе в изучении материалов, касающихся наводнения.

Предисловие к «Медному всаднику» представляет собой, в сущности, научную ссылку: «Подробности наводнения заимствованы из тогдашних журналов. Любопытные могут справиться с известием, составленным В.Н. Берхом». Указанный автор до сих пор считается авторитетным историком.

Так на примере пушкинской поэмы мы убеждаемся, что подлинно художественное произведение всегда находится в согласии с наукой, в данном случае – гидрометеорологией.

Во второй половине XIX в. стали изменяться представления о Петербурге. Из литературы постепенно уходил прежний гармонический образ города со светлыми и печальными чертами, существовавший в пушкинское время. Петербург превращался, по выражению Н.П. Анциферова, в «тусклый, больной, скучный город казарм, слякоти и туманов».^[112]

Мрачный облик северной столицы всячески подчеркивался Н.А. Некрасовым и Ф.М. Достоевским, уже весьма известными в то время. Некрасовские стихи «О погоде» (1858) начинаются строками:

Слава Богу, стрелять перестали!Ни минуты мы нынче не спали…Ночью пушечный гром грохотал, —Не до сна! Вся столица молилась.Чтоб Нева в берега воротилась,И минула большая беда —Понемногу сбывает вода.Начинается день безобразный —Мутный, ветреный, темный и грязный.

Те же интонации звучат и в стихотворении «Утро», написанном в 1874 г., на который пришлось несколько наводнений:

Это мутное небо… Хоть плачь!..Чу! из крепости грянули пушки!Наводненье столице грозит…^[113]