Несчастный случай

Вадим помнил, как Макс сходил за водкой еще раз, как пригласили Витьку Повозкина и всех из его комнаты. Кто-то принес еще водки. Чуть позже, правда это Вадим помнил уже смутно, Витька играл на гитаре и пел эстрадные песни, потому что был известным на все училище артистом. А в комнату поминутно заглядывал дежурный по курсу и, мученическими глазами вглядываясь в наполненный сигаретным дымом полумрак, просил не шуметь так громко, потому как время уже приближалось к полуночи. Потом Вадим отключился. Очнулся он уже нынешним утром, за пятнадцать минут до построения, обнаружив себя лежащим в трусах и свитере поверх не расправленной кровати. Ему было плохо и ничего не хотелось. А впереди был строевой смотр.

2

Сперва был училищный развод на занятия. Заключался он в том, что все подразделения училища, включая кафедры, выстраивались на плацу, перед трибуной. Потом происходила церемония встречи начальника училища или его зама, которые и проводили развод. Далее следовали доклады начальников факультетов о личном составе, и долгие речи, которые обожал говорить начальник училища — генерал-майор Сидоров. В свое время он закончил Рижское политическое училище, был профессором философии и психологии, членом-корреспондентом каких-то там академий наук и имел еще множество ученых титулов. Речи его отличались гладкостью и несомненным ораторским искусством, так как он мог свободно говорить сколь угодно долго на любую тему. Нельзя сказать, что вся выстроившаяся на плацу аудитория слушала его с удовольствием. Особенно в летнюю жару, когда спину и сапоги нещадно разогревало солнце, и в зимнюю стужу, когда те же сапоги превращались в сдавливающие ноги ледяные колодки. Кроме разговоров и длительных речей Сидоров имел и еще одну страсть — любовь к организации праздников и всевозможных мероприятий. Из-за этого пристрастия начальника училища, личный состав неизменно принимал участие в общегородских празднованиях Дня победы и Дня города. Торжественно обставлялись выпуск и присяга. К каждому празднованию училище готовилось очень старательно, проводились длительные тренировки и слаживание подразделений. А на 9 Мая Сидоров обязательно устраивал показательное исполнение сборки из различных песен военных лет хором всего училища под военный оркестр, на главном стадионе города. Выглядело это очень внушительно, но было трудно для офицеров и курсантов, вынужденных бесконечно распеваться каждый день в течение трех недель до праздника.

Вот и сегодня настроение у Сидорова было неплохое. А это означало, что речь его будет долгой и пространной. Генерал-майор говорил о необходимости всемерно поддерживать и соблюдать воинскую дисциплину, чтобы не случалось таких событий, какие произошли совсем недавно на 43 курсе. Про то, что надо учиться, учиться и еще раз учиться. Про то, что настоящий солдат не должен мерзнуть даже в такую метель, как сейчас (после этого генерал приказал всему училищу попрыгать на месте в течение пяти минут, чтобы разогреть застывшие ноги). Далее, под аккомпанемент не слышимого на трибуне мата, он повел речь о важности службы в вооруженных силах, рассказал международную обстановку и сделал глубокомысленный вывод о важности армии вообще и данного конкретного училища в частности.

Все это время Вадим с наслаждением вдыхал морозный воздух, заполненный летящими снежинками. В голове явно намечалось некоторое просветление. Правда соседи Вадима по строю облегчения не чувствовали. Выдыхаемый им воздух содержал в себе столько различных примесей, что запросто мог бы разнести в клочья милицейскую трубочку для пробы на алкоголь.

— Слышь, Вад, ты бы дышал куда-нибудь в сторону, что ли. А то ведь захочет кто-нибудь покурить и взорвемся здесь все нафиг! — сказал Вадиму стоявший рядом Николаев.

— Не взорвемся… — прохрипел Вадим, — Ты мне лучше скажи, смотр у нас сегодня будет или нет?

— Должен быть. На хрена ж мы ОЗК с собой перли!

— И правда… — Вадим недоуменно посмотрел на лямки ОЗК и ремень противогазной сумки, пересекавший грудь.

Он натянул это все чисто автоматически, ничего не соображая. Видимо сработал автопилот. Вадим еще раз оценил высочайшие качества человеческого мозга. Это ж какие возможности надо иметь, чтобы после вчерашнего умудриться с утра выполнить все приказания начальника курса!

— А кто проводить будет? — он опять повернулся к Николаеву.

— ОВД, наверное. — ответил тот поморщившись, — Да дыши ты в сторону, блин!

— Е-е-мое… — тоскливо протянул Вадим, — А как же я стоять-то буду. От меня же такой фон…

— Не знаю, не знаю…

— А стиморола у тебя нет, пожевать?

— Думаешь лучше будет? — насмешливо спросил Николаев.

Вопрос был уместен. Все курсанты старательно заедали перегар жвачками. Особенно ценились «Стиморол» и «Дирол», так как обладали свойством несколько освежать рот. Но верно было и то, что хороший перегар никакой «Стиморол» заглушить не мог. После жевания его изо рта шел настолько специфический запах (и был он тем специфичней, чем сильнее была вчерашняя пьянка) что настораживал офицеров даже, пожалуй, сильнее, чем непосредственно перегар.