Нескучная жизнь подполковника Чапаева

«Интересно, это тоже игра? Скоро стану театралом», — подумал я и спокойно ответил:

— Мадам, вас пушкой не разбудишь. Спал с вами под одним одеялом. Хочешь, скажу какого цвета у тебя трусишки? Бежевые… Каюсь, пришёл поздно…

— Вернее, рано… — отвернувшись от меня, обиженно поправила Ксюша, на всякий случай оттянув резинку пижамных брюк. — Чапаев, мы с тобой вместе или где? Ты, наверное, думаешь, что так, как мы с тобой живём, живут все? Нет, Чапаев! Большинство людей живут совсем не так. У них общие взгляды на жизнь, у них общие интересы…

— Общие дети… — надув губки, добавила Женька.

— Да. А мы видимся в лучшем случае за завтраком или в воскресенье. Хотя твои воры, грабители, насильники и другие уроды активизируются, суки, как специально, по выходным.

— Суки! — чуть слышно продублировал детский голосок из гостиной.

— Слышал? И этот твой телефон… я боюсь его, Чапаев. Мне всё время кажется, что после очередного звонка ты, ничего не объясняя, подскочишь, недоев, недопив, недо… Нацепишь на себя эту чёртову сбрую, проверишь обойму в стволе и будешь искать мои глаза, чтобы заглянуть в них и, как папочка дочке, сказать: «Извини, малыш… Так надо».

— Ксюш, ты с самого первого дня знала, чем я занимаюсь. Я ждал от тебя вопросов, но ты тогда молчала, — с досадой ответил я, понимая, что в таком темпе можно и…

На работу я уехал без завтрака, не поцеловав Боцмана и не погладив… Нет! Не так… На работу я уехал голодным, забыв поменять носки, не взяв носовой платок, не поцеловав Женьку, не погладив животных и не пообещав Ксюхе вернуться пораньше.

* * *

Вот оно, обычное рабочее утро. Народ потихоньку подтягивался, позёвывая, разминая косточки и обжигаясь горячей коричневой жижей, которую с улыбкой все называли «кофа». Настроение после утреннего домашнего выступления моей личной театральной труппы было ни к чёрту. Напомнил своим, чтобы не затягивали с отчётами и, выслушав по телефону претензии от вечно недовольного Воронина, ушёл в свою берлогу, надеясь на радушие кожаного диванчика. Только сел — звонок. Оперативный. Срочный выезд. На второй линии МКАД из автоматического оружия обстрелян кортеж бизнесмена. Двое раненых. Идёт погоня за машиной стрелявших. Кто у нас по срочным вызовам? Правильно…

— Шароев, Блекис на выезд! Шароев, потом допьёшь…

— А Лядова? Я, между прочим, дознаватель, а не оперативник.

— Лядова на больничном после вчерашнего. Вперёд, я сказал!

— А автобус…

— Нет. Едете на своих развалюхах.

Шарканье стульев. Недовольные голоса. Грохот дверок сейфов. Злорадный смех Дроздова — и опять тишина. Только тихо «пикает» за стенкой компьютер Дрозда. Опять в игрушки играет, паразит. И тут:

— Андрей, ты здесь?

Узнаю голос нашего «рэмбо» местного разлива, подполковника Жданова. Андрей? Он назвал меня по имени? Это в первый раз за время нашего знакомства. И голос такой… как будто в тёмную комнату зашёл, а под ногами змеи ползают.

— Заходи, Виктор. Кофе?

— Буду…

— Тогда посиди…

Что это с мужиком? У него повседневное рабочее выражение лица как у героя фильма «Лектор»… А тут… Иду в кабинет оперов, «по-братски» сыплю в кружку кофе, наливаю кипяток и подливаю чуть «Дагестанского выдержанного» из личных запасов Шароева. Возвращаюсь. Сидит, не шевелясь, за столом, уставившись на кобуру от маузера, висящую над моим сейфом.

— Спасибо. Парни рассказывали, у вас вчера весело было, — чтобы с чего-то начать, сказал Жданов.

— Было дело… Домой к концу ночи попали, — отвечаю.

— Приходько говорил, что вошли в адрес, а там бандосы штабелями лежат, а чапаевцы на кухне чай с баранками пьют, — улыбнувшись уголками губ, вспомнил Жданов.

— Было дело… Только не баранки были, а сухарики, — поправляю собеседника.

— А на хрена тогда «СОБР» вызывали? — как-то без обычных эмоций поинтересовался подполковник.

— Так по протоколу ж положено, Вить. Если бы не вызвали, по шапке бы получили. Ты ж знаешь. К тому же обрез карабина в адресе нашли. Мне с утра уже Воронин плешь по этому поводу проел, — ответил я, до сих пор не поняв цели визита Жданова.

Минуты три молча пили коричневый кипяток. Жданов пил шумно. Вытягивал в трубочку щетинистые губы и, хлюпая и причмокивая, тянул ядовито-горькую субстанцию. Я было уже набрал воздуха в лёгкие, чтобы ненавязчиво узнать о цели визита, честно говоря, не очень желанного гостя. Но командир СОБР начал первым.

— Закрой на ключ, — попросил Жданов, кивнув на дверь в кабинет.

И, дождавшись, когда дверной замок сделает два оборота, вдруг ошарашил меня словами:

— Андрюх… Ленку мою… жену мою, Ленку, сегодня ночью изнасиловали.

Я стоял, всё ещё держась за ключ в замке, и смотрел на этого «квадратного» мужика, сидящего у меня за столом и спокойно говорящего такие страшные слова, и не замечал, как из моей чашки выливается «кофа» и на полу появляется странная лужа коричневого цвета.

— Тю ты, б… — вырвалось некстати.