Нескучная жизнь подполковника Чапаева

Сел на диван, не отрывая взгляда от Виктора. У меня за столом сидел не «железобетонный, пуленепробиваемый» Жданов, а сгорбленный, какой-то беззащитный мужик, не понимающий, что ему делать и как дальше жить с такой ношей. Виктор Игнатьевич Жданов никогда не был моим другом, даже приятелем я его не считал. Он обладал тяжёлым, неуживчивым характером. Несмотря на то, что мы с ним были в одном звании, он на целых девять лет был старше меня. С третьей звездой его тормозили… Неудобный он был какой-то. Зато все офицеры в его отряде (а в СОБРе служат только офицеры) за своего Игнатьича «любому машонку на уши натянут» (из монолога лейтенанта Приходько Анатолия). Но пришёл он ко мне…

— Извини, Вить… рассказывай.

Жданов повернул голову в мою сторону и спросил:

— Есть что?

— Есть, но сейчас не налью. Вечером выпьем, если хочешь. Рассказывай, — жёстко попросил я.

И Жданов начал свой недлинный рассказ:

— У меня вчера выходной был. На рыбалку поехал. Ты не рыбак? Ну, ладно… Просидел на льду почти весь день. Так… мелочовка. Только жопу отморозил. Но ты ж понимаешь, не в самой рыбе дело… Мозги расслабить нужно было. Потом с рыбачками сообразили… Даже не помню… у кого-то в гараже. Домой пришёл, а дома Ленка, вся такая расфуфыренная, меня ждёт. А я с этой рыбалкой забыл, что сегодня вечером у неё на фирме корпоратив по случаю двадцатилетия со дня основания. А я ж уже не в форме… Эта в крик! «Как ты мог? Для меня это важно!» Короче, сама пошла. Мы с младшим сыном рыбки пожарили, поужинали, потом ящик посмотрели и спать пошли… Ночью проснулся от… воя. Ничего понять не могу. Темно, вроде лежу на своей кровати, в своей спальне и слышу откуда-то… вой. Потом начал врубаться спросонья: человек воет. Настольную лампу на тумбочке включаю и вижу: возле батареи сидит моя Ленка одетая, ноги вот так руками к животу подтянула и воет. Андрей… Понимаешь? Я подскакиваю, люстру включаю — и к ней. В чём, мол, дело? Смотрю: пятый час утра. На ней светлое такое пальто… всё в каких-то чёрных разводах, машинное масло, что ли… А под пальто… нет ничего под пальто, Андрюха! Платья нет, лифчика нет, трусов нет… колготки только с порванной резинкой. «Изнасиловали?» — спрашиваю. А с ней истерика! Я её на руки — и в ванную. А тут малой проснулся, к нам рвётся: «Папа, что ты с мамой сделал? Почему она плачет?» Пришлось врать. Говорю, мол, бомжи на маму напали, ударили и сумочку отобрали. А тот тоже разъярился, кричит: «Мама, где это случилось? Я их поубиваю!» Собираться начал. Представляешь, пацану двенадцать лет… Я к нему… Короче, ночка у меня была…

— А сама-то Лена тебе что-нибудь рассказала? Ну… когда успокоилась… — как мог корректно, начал я задавать вопросы.

— Да. Игната в школу отправил. Дал ему честное спецназовское слово, что поймаю уродов, которые нашу мамку обидели. Поймаю и накажу. Ну и Ленку поспрашивал… Да какой там «успокоилась»! На работу, естественно, не пошла. Лежит. Дала мне слово, что глупостей никаких делать с собой не будет. Ну, ты понимаешь, о чём я, — не глядя на меня, ответил Жданов.

Столько слов сразу я от этого человека ещё ни разу не слышал. Это был самый длинный эмоциональный монолог подполковника Жданова за всё время нашего с ним знакомства. Я искренне сочувствовал этому сильному человеку, попавшему в такую трагическую жизненную ситуацию. Сочувствовал и понимал, что ко мне Виктор Игнатьевич пришёл за конкретной помощью.

— Рассказывай, Вить, — негромко попросил я.

— Рассказываю. Пьяное мероприятие у них закончилось после двенадцати. И, представляешь, ни у кого из этих мразей не появилась мысль отвезти эту сорокапятилетнюю пьяную тётку домой. Ленка говорит, типа, им не по пути было. Ну и пошла, ветром гонимая… такси ловить. Погода мерзкая, морозец… Ну, ты сам вчера ночью всё это прочувствовал. Стоит на автобусной остановке, руками машет… А тут маршрутка. Нет, не в нашу сторону. Но в автобусе сидит человек семь-восемь. Водитель двери открывает и спрашивает, мол, куда? Она смотрит номер маршрутки — двести сорок третий и машет ему, мол, не по пути, езжай. А тот орёт, типа, тут всем не по пути. Сотку набросишь, довезу до подъезда. Ну, эта доверчивая пьяная дура и прыгнула. Говорит, пригрелась, задремала… Проснулась от того, что автобус подбросило. Смотрит в окно, а вокруг снег, деревья и кусты. Глазами водителя поискала в тёмном автобусе, а тот уже рядом со спущенными штанами… — срывающимся голосом выкрикнул Жданов.

Дёрнулась входная дверь. Потом постучали. Пришлось крикнуть:

— У меня закрытое совещание. Освобожусь через час.

— Налей соточку, Чапай, — попросил Жданов, шумно сморкаясь.

— Нет, Вить. Рабочий день впереди, извини. Сопротивлялась? Морду водиле расцарапала? Водила один был? Извини, Вить… Окно пробовала разбить? — засыпал я подполковника вопросами.

— Ты сейчас задаёшь мне примерно те же вопросы, что и я ей задавал.

— Хорошо. Я сам могу с ней поговорить? — подсев ближе к Виктору, спросил я.