Несовременные записки. Том 4

* * *

У ней лоно из нейлонау него из потроховсолнце русских бардаковсад запутанных деталейслед завитых гениталийсон с изнанки рыбаков…У неё лицо из ониксаи стекло как липкий мёдискони из коек вонивыпасть — слово потерять рискнётЧёлн Джонапчёл жжёныхЧесть пионеру!Смерть пижону!Око О́ноопалённоеРок оккультных батальоновбой быковбеда бульоновбулькающая среди строк

КАНТАТА

В анаэробный полдень боязночелом пылая, мрачен я,и вечно удалён от поездамой бедный чёлн, препон чинячреде былых воспоминаний,чреватых многих именамизнаменитых воев(они берут мя за живое);в их честь прелестно скерцо сочинялв иное время, когда плыли годынеторопливою водойпод инфернальною водойневесты? мачехи?? убогойшкиперши?.. язви их в душу-мать!                                          Что толку.Вот пообсохнем только —и нечем будет рифмы выжимать.А нынче снятся славные вакханки:шумит вакцина в них,играет кровь, — и кроме ритмажить, не видя сыть, и мыла                          лютого в лоханкене ощущаем в этой жизни ничего.Вода иронии нам лики размывает,и оду даже ей уже не сочинишь.Плита одной бедой бетона закрываетсих тел могучих массу не у дели силу глубины, и сырость ниш,

где зиждет тишина у депутатских урнсебе опору, там пир пивных, мой друг,увы, сгорел,где дух к победе воспарил,                          был бурнв пылу дебатов, зряшнымказался знающей толпе,осевшей царскыя палаты.Империи палач в платочек плакали предок нашего Пелес собой играл в знакомый мячики шумовую тень пинали слал её туда, в пенал,где деньги ставили Судьбу на кон,чтоб снова никому не пахнуть…Я слово-пепел свету распахнутак, словно окон переплёт,готовя конченой главе финал.И ни одна молва меняни хулой, ни желчью не возьмёт.Пусть сгинет к лешемулукавый образ злой,тот, что украл у полдня кислород.Чего ты хищно так кривишь                                      и кисло рот,свою уду к бездне удушья поднял?Не быть тебе больше палачом.Опять песня бьёт вовсю ключом,и рог веселья и веснывоздушно-беззаботен — вишь,как он стирает контуры долойи кем-то понятыйкак пьяный камикадзе,объятый пламенем, пикирует на ройсуществ, пик горы штурмующих…                                       Накройнегромкой пеленой винынезримый гроб его; яви́минут памяти, плывив потоке будней, святополк,ты был слугой — ты станешь бог.И он судья всем тем,                       кто им                       клянясь на камне,светоч миру затаил,затмил самим молчанием и ту Луну,и лоно вод, где жить однадосель не может — гордая — она,и сыру-землю серным смрадом отравил.И вот ору в ту самую дыруопять:

«Цепные псы и циники,вы долу нишкните!Гетеру с книжкою, хоть старую,но как ладу полюблю,склонив усталое лицок окладумаленькой иконы… и горячов знак свечной слезы облобызаю».И вор, и орк, и смерд, — но смерк;не бог, не вок, не бек, — но смех,всех богачей смелей, про это дело знает.О взоров оргия его,о сорок ворохов грехов есть го-лос самых диких по́рок;там есть поро́к,там сектой правит мороктам зеву слово несть диктует                   первый порох;и мымр имеет сворувеличавая сволочь,где герб державный,где крестик ржавый,где крепит к небу клич: «Якши, малыш!»и мыло миловидит книгу,и гирей преграждает море бригу,и мели видит смелый винтик;верим в его венец            в его венчанье            в его закон корней            в его орлиных линз лорнет!

* * *

Пионеры — первооткрыватели земельприветствуют свет исходящий от элементарных телрассеянных по необозримым полям вселенских пространствони первыми их открыли алюминиевые раскинув крыльянад безмерными территориями далёких от нас странуму неподвластны тому что примет алмазпри разработке залежей полезных ископаемыхпо лесу звенят комариные стаи и звук замербудто замурован в штреке вздувшийся геолога труписполнив гимн в честь его широтные детирастите цветы! простите в две тысячи чёрном годуза дружбу обугленных дыр за дрожь за дорожные дрязгипрося красную тысячуВот в небе бесплотных душ грянул тушэто танки это их катки подминали под себя мясов атаке доказывая недоказуемое вот так а не иначекомандарм водяных купаний на плато наступал когдакомандовал в туман управляя пролетарским полком…о ком это ты лапка? хлопочу я о пломбе на ящик реформ

а почувствовав фон тыловую завожу бонбу в убежищеполное баб и по тем ребёнкам бах! секиры взмах —и башка долой… как долго ещё будет длится эхобабушка в детской гулкой буднично гукаетв комбинезончик на пуху и меховые пинеточкиобмундированное тельце будущего воздушного десантникаНе дело возрастающие в геометрической прогрессии силыдержать на замке моя несмелая мамзель-гувернанткане увернуться от сути внутренней мать сына внушает отцуне в руку ли факт отпочкования упругий обрюзгший отсюдауходит и злобно сверкая белками лениво галантно такна бывшего друга взводит курок курортная сволочь урод!уж больно короткий шнурок в брюшные колёса вдет у негодед был гусаром вчерашний подпасок ещё в прошлом векегосподских пас гусей горох рассеянных на водах спасали сабельный маршал тогда Елисею «спасибо» сказално дерзкий дурак Алексашка Фессальский в камзол влитзасаленный едва ль распустив «ля-ля-ля» красавицна склоне лет располневших руладою этой нелепой удовлетворитГорючие слёзы льёт Пионерия а я предок Юриянадёжно на почве фантазий стою и пачку курюдарённую тем костровым то бишь «Золотое Руно»а вонь-то от них особенная графскаязатем бумажку белую на клеточки разграфлюи буду с любовью каждую цифрами заполнятьтем, кто не ищет никак меня не понятьв потёртой парче пионерчикая мячик мечтательно пну япончик законченный пончикпо благоуханью сирени с серебряным змеем помчусья помню чудное мгнове… на в сон несущейся Неведобрый док морей Борей мой дряблый бок острей болитвсё на зубосчёт дробей переводя… о термоизоляции водаОтелло! где на постелю бросила бездыханное телотвоя любимая, ревнивец, Дездемона?Мечта моя осталась позади как дева стараябез страсти без загадок без цукатовв стране одних закатов дочь цедры падчерица лимонаеё бестелесный стон за теми холмами осталсяи постепенно колебания сводя на нет, потух

* * *

— Здорово, слон! Ну как твои дела?— Да так себе: идут, контора пишет.— Читаешь что? — А что придётся.Вот в последний раз намедниотравился Библией.— Печально… ничего не скажешьНу а я веду хмельную жизнькакого-нибудь соловья.Сны звонкие стряпаю.А иногда за пылью с тряпкоюгоняюсь.

— Бывает, пташка, что забросив на конясвою увесистую тушу весом в тонну,долго я по прериям скачу.Ты чувствуешь такого времяпрепровожденияпрелесть?— Конечно, каждому своё.Сидеть на ветках Буддой,или как бог парить над миром —вот в идеале житие моё.Чего же больше для свободы, душка, нужно.Так, или примерным образомпродолжался недолгий диалогмежду двумя представителями фауны,или животного мира, если угодно.

САД

Колокол квакнулв густую прозрачность воздух как воскотвечал: ты чёрный во фраке вороньемв кладбищенский вакуум вросязык закован в молчаньеЯ стар ворковать по дворамустал вороватьв райском саду плоды чужих раздумийих нездоровая тяжесть — мне в укорЗакурил и стою на миру как фигураиронически созерцая, как зеркало помутнелов нём отразился образ предзимья и умермолоком матери вскормлен, он словно просияли стало ясно: спасенье рядомДостаточно посмотреть на сменяющихся, как вкалейдоскопе,оригинальные композиции в чистых хрусталиках егоглаз, —вы сразу поймёте: это — дар божий,рождённый в творческих муках экстазТак была написана соната осениВ стыдливом оцепенении стоят продрогшие осиныи звук русского колоколав горле встал колом…Кто перевесит колокола?

* * *

В ядовитый туманк Девиду Бирну идуи думаю о том,что тонковолокнистыйхло́покмоих локоновпрекрасно гаситзвуковую волну,что производитхлопо́кодной ладонью