Несовременные записки. Том 4

Я был на каком-то праздничном застолье. Вокруг сидели мужчины и женщины. Я возбужденно о чем-то ораторствовал. По левую руку от меня сидела девочка лет семи-девяти. Она как будто мешала мне говорить, и я, прервав речь, неожиданно крикнул на нее. Девочка расплакалась, а на лицах присутствующих выразилось недоумение: как это он, зарекомендовав себя таким воспитанным, таким умным, таким красноречивым, совершил нечто низменное. Я смутился и стал успокаивать девочку, оправдываясь, что пошутил, извинялся и для отвлечения гримасничал. Девочка поверила и успокоилась. Успокоились и взрослые, но я кожей ощущал перемену настроения. Что я мог сказать взрослым, чтобы рассеять их недоверие? Разве можно оправдать подноготную? И я решил улизнуть с пиршества. Но судьбу не перехитрить. Когда я выбрался в пустой коридор и открыл дверь на улицу, то увидел моих детей, ожидающих меня с вопросом: папа, что же ты наделал? Тут я в ужасе проснулся с тотчас созревшим решением: никогда не обижать малых мира сего.

Теперь я понимаю так. Ребенок доверяет взрослому свою жизнь, а значит и смерть. Жизнь слабого беззащитного существа постоянно готова извывернуться к смерти, а обижая его, мы еще более увеличиваем плотность небытия, иными словами — смещаем метафизический центр к смерти (Глава 23). Смерть от этого не делается более вероятной, но менее вероятной делается благая жизнь.

«Нужно уметь ХРАНИТЬ СЕБЯ — самое тяжкое испытание независимости»²⁶, — учит Фридрих Ницше. Вот величайшая скрижаль гуманизма, указующая нам, как должно блюсти себя, ухаживая за меньшими братьями, и в обретении чего оказать им главную помощь, дабы они смогли мужественно переносить испытания жизнью и смертью.

26

Самая абсолютная будущая истина — это смерть.

Существуют ли еще истины такой же степени наиабсолютности?

Да. Бог и жизнь.

Бог — это истина абсолютно настоящего жизнемышления.

Жизнь — это истина извывертывания абсолютно прошлого рождения.

Все остальные истины — от этих или от лукавого.

«Как?! Не значит ли это, говоря популярным языком: существование бога опровергнуто, а черта — нет?..» Напротив! Совсем напротив, друзья мои! Да и кто, черт возьми, заставляет вас выражаться популярным языком!..»²⁷

27

«Что же до рискованной формулы «по ту сторону добра и зла», то она хотя бы оберегает нас от путаницы: мы — НЕ то, что … досужие адвокаты «современных идей»²⁸. (Глава 6).

Формула «по ту сторону бытия и небытия» не тождественна имморализму, но она выражает тот же пафос, только не в морали, а в метафизике — быть НЕ тем, на что уповают многие современные досужие идеи. (Глава 7). Другими словами, философия двунаправленной потусторонности утверждает некую метафизическую реальность, которая выше существующих претензий бытия и небытия?

Что же может быть выше бытия и небытия?

Материя или дух? Бог или ничто?

Бытие — это абсолютное «Да» всему. Но таковы и материя, и бог, и жизнь. Абсолютное «Нет» — это небытие, — таковы смерть как объект, мысль как отрицание, жизнь как борьба, мир как самость.

Что же остается за вычетом «Да» и «Нет» из всего? Ничто? Но ничто — само вечное «Да» в форме «Нет».

Остается некая онтологическая пустая, беспредикатная и бессубъективная метафизическая реальность, еще не названная и, по-видимому, не могущая быть названной, — «вечная жизнь» (Глава 8) — это абстрактная метафора, а не название.

Имя для такой реальности может быть лишь конвенцией, а не изоморфным символом. Я предлагаю остановиться на следующем понятии:

АМФИГИПЕРАЛЬНОЕ.

Amphi — (древнегреческое) вокруг, с обеих сторон; hyper — (древнегреческое) сверх, по ту сторону.

АМФИГИПЕРАЛЬНОЕ — с обеих сторон потустороннее, вокруг сверх всего существующее.

28

Амфигиперальное — это субъект, не имеющий собственной предикативной области, и континуум предикатов, лишенных собственного субъекта. (Глава 24). Не имея собственных субъект-предикативных отношений, амфигиперальное паразитирует на предметности иных мыслительных образований, осуществляя свое есть-бытие посредством их герменевтической интерпретации.

Когда мой разум потянулся интерпретировать философию Ницше, я еще не знал этой причины. Я просто весь отдался охватившему меня духовному резонансу и принялся вылавливать нарождавшиеся тезисы, выстаивая их в последовательности, как мне казалось, адекватной интерпретируемому материалу.

«Но, как сказано, это интерпретация, а не текст, и может случиться так, что явится человек с противоположным намерением и иным искусством интерпретации и из той же самой природы, имея ввиду те же самые ее феномены, выведет…»²⁹ нечто другое. Я постоянно ощущал такую возможность, тем более, в виду противоборства двух субъектов интерпретации: одного — упорно державшегося за текст, другого — рвущегося за его пределы к самостным вариациям.

И вдруг это третье, что невозмутимо и безучастно наблюдало за борьбой страстей и гносизов, дошло до осознания и выявило себя как ТЕЗИС без-субъектного субъекта, утверждающий свою истину в беспредикатной уверенности в собственном существовании. Этот тезис и есть понятие АМФИГИПЕРАЛЬНОГО.