Нестор

…Там есть сукно, там есть тафта,Там всевозможные цвета —Зеленый, желтый и лиловый,Лазурный, черный и багровый,Все, что портной когда-нибудьСмог у заказчиков стянуть.Увидев этот флаг цветной,Со страху завопил портной,Себе он в волосы вцепился,

А сам к стене оборотился,И все же дьявольская силаВ него безумие вселила…

Ночью снова скреблись и стучались, словно демоны подземелья устали ждать. Белов понимал, что напрасно тянет время, но бросить умирающего не мог. Чтобы потом не случилось, он себе не простит.

…Тут настежь распахнулись двери,И прибежали подмастерьяЕго кропить святой водой,Да все вопил он, как шальной.Но сгинул тут лукавый бес,А вместе с ним и флаг исчез.

Тогда портному полегчало,И стал он с самого началаРассказывать, как черт предсталИ в адское тащил уж пламя…

А дальше… Дальше не помнил. Наверняка мораль, Ганс Сакс, пусть и грубиян, но обожал давать советы. Что делать, что не делать, как черту под хвост плевать…

– Камрад Критцлер! Камрад…

Нет ответа, только негромкий стон. Александр повел плечами, встал, вышел в коридор. За дверью, что справа, мертвец, а Смерть… Смерть, конечно, рядом.

Он поставил к стене карабин и попытался сделать зарядку, просто так, назло всему. И вдруг понял – сил почти не осталось. Испугался, представив, как на следующее утро, такое же черное и беспросветное, он просто не сможет встать.

Переборов себя, открыл дверь, что напротив. Раненому и мертвому уже ничем не помочь. Пусть так! Можно присесть спиной к холодной стене, закрыть глаза…

* * *

– Hi! Не испугал? Я рядом сяду, ты не против?

Белов узнал голос странного американца и ничуть не удивился. Если уж на Эйгере чудилось, то здесь сами демоны велят. Так почему бы не поговорить с самим собой?

Глаза открывать не стал, ни к чему.

– Не испугал. Я вот думаю, может, в отеле мне таблетки какие-нибудь скармливали, потому я тебя видел? И дамочку эту? Впрочем, дамочка может быть настоящей, больно на фокус похоже.

В ответ – негромкий смех.

– А я думаю, что тебя все-таки нет. Ничего нет, просто я иду по серебристой дороге сквозь сгусток призраков. Там такое случается. Вроде как облако, голоса, тени, лица… Но, знаешь, ты призрак полезный. Я с тобой поговорил и… Кажется, теперь могу дорогу покидать. Yep! Не всегда, но когда очень захочу. Слушай, я по подземелью побродил, думал тебе еды найти. Без толку! Увидел каких-то оборванцев, спросил, а они от меня дали деру. А наверх мне нельзя. Никто не запрещает, но… Нельзя.

– Помочь можешь, – рассудил Белов. – Ущипни!

Претерпев и не удержавшись от «ай!», все-таки не уверился.

– Галлюцинации – это обман чувств, правильно? Осязание – тоже чувство… На станции кроме бродяг кто-нибудь есть?

– Cops, шуцманы. Патруль у выхода. Пару раз прошлись по платформе, меня не заметили, назад повернули. Ругали начальство за то, что требует найти каких-то террористов. Поэтому патруль усиленный, пять человек, двое с rifles… С винтовками.

Александр задумался.

– Где-то так и представлял. Если что, схватят сразу. В общем, камрад, ничем ты меня не убедишь. Гнать не гоню, но что тебе здесь скучать?

– Oh! – кажется, американец улыбнулся. – Я вовсе не скучаю. Не хочу хвастать, но благодаря моему скромному присутствию, сюда не могут войти те, что стоят на пороге.

Белов невольно похолодел. Рука нащупала фонарик, выронила, снова нашла. Наконец, тьму прорезал желтый огонь. Дверь приоткрыта, за нею – никого. Он перевел дух, посветил туда, откуда только что доносился голос…

Пусто!

Он решил выйти в коридор, но страх не пускал. Рядом, за стенкой, мертвый. Просто лежит – или… Александр с силой провел ладонью по лицу. Вот и началось! Может, Макса и Морица уже нет в живых, но камрады, по крайней мере, погибли в бою.

Черная тьма, черное безумие… И никакому Гансу Саксу его не прогнать.

Но вдруг Белов понял, что тоже ведет бой, пусть и неравный, последний. А значит, все не зря. Просто ему чуть труднее, чем камрадам, погибшим под пулями. Все равно лучше, чем в камере, что гестаповской, что «родной». И он обязан не умереть, а продержаться.

– Эй, вы, в коридоре, слышите?

Привстал – и прохрипел тьме в лицо: