Нет другой двери… О Гоголе и не только

В гоголевском сборнике выписок из творений святых отцов и учителей Церкви есть отрывок «О Литургии (Иеремии, Патриарха Константинопольского)», извлеченный из статьи 1-й части «Христианского Чтения» за 1842 год – «Святейшего Иеремии, Патриарха Константинопольского Ответ лютеранам. Об употреблении таинств». Эта выписка была использована Гоголем в работе над книгой.

Внимательно следил Гоголь и за новейшими изданиями. В его письмах этой поры упоминаются «Беседы на Божественную Литургию» протоиерея Василия Нордова (изд. 2-е, М., 1844), издававшаяся в Париже «Теологическая энциклопедия» и другие книги. Следует, однако, иметь в виду, что названные сочинения по литургике служили Гоголю в качестве пособий. «Размышления о Божественной Литургии», в которых органично сочетаются богословская и художественная (в основном – стилистическая) стороны, представляют собой совершенно оригинальное произведение и один из лучших образцов русской духовной прозы[94]. Далеко не все современники писателя понимали это. Приведем тем более ценное свидетельство, переданное доктором Алексеем Терентьевичем Тарасенковым, наблюдавшим Гоголя во время его предсмертной болезни. «Одному из моих знакомых, – пишет он в своих записках, – перечитавшему почти все духовные назидательные сочинения, Гоголь прочел эту “Литургию”, и, по уверению этого знакомого, никакая книга не производила на него такого впечатления: “Это сочинение Гоголя нельзя и сравнивать ни с каким другим сочинением того же рода: по силе слова оно превосходит все подобные сочинения, написанные на разных языках”» [95]

. Мемуарист, несомненно, разумеет здесь графа А.П. Толстого, в доме которого жил последние годы Гоголь.

В книге воплощен и личный духовный опыт Гоголя. «…Для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, – писал он в «Заключении», – необходимо частое, сколько можно, посещенье Божественной Литургии и внимательное слушанье: она нечувствительно (то есть незаметно, исподволь. – В. В.) строит и создает человека. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату». В этих размышлениях Гоголя о смысле и значении православной Литургии выражена основа его миросозерцания, которая полностью соотносится с учением святых отцов.

После смерти Гоголя рукопись книги была обнаружена вместе с уцелевшими главами второго тома «Мертвых душ». Весной 1852 года граф А.П. Толстой, перечисляя в письме к сестре, графине Софье Петровне Апраксиной, оставшиеся после Гоголя бумаги, извещал, что среди них имеется «Объяснение Литургии» (неполностью), которое Гоголь никому, кроме него, не читал и предполагал издать без имени автора.

Доктор А. Т. Тарасенков сообщает, по-видимому, со слов графа Толстого, что незадолго до смерти Гоголь «окончательно отделал и тщательно переписал свое заветное сочинение, которое было обрабатываемо им в продолжение почти 20-ти лет; наконец, после многих переделок, переписок, он остался им доволен, собирался печатать, придумал для него формат книги: маленький, в осьмушку, который очень любил, хотел сделать это сочинение народным, пустить в продажу по дешевой цене и без своего имени, единственно ради научения и пользы всех сословий. Это сочинение названо Литургиею».

Замечание о том, что книга создавалась в течение двадцати лет, вызывает, естественно, сомнение. Никакими сведениями на этот счет мы не располагаем. По всей видимости, сообщение Тарасенкова является отголоском каких-то разговоров Гоголя с графом Толстым о том, что о предмете своей последней книги писатель размышлял с молодых лет. Школьный приятель Гоголя, поэт и переводчик Василий Любич-Романович, вспоминал, что тот в церкви «молитвы слушал со вниманием, иногда даже повторял их нараспев, как бы служа сам себе отдельную Литургию…» А однажды Гоголь, недовольный пением, поднялся на клирос и стал подпевать хору, ясно произнося слова молитв.

Но священник, услыхавший незнакомый голос, выглянул из алтаря и, увидев постороннего, велел ему удалиться.