Нет другой двери… О Гоголе и не только

Во время последней встречи Гоголя со старцем Макарием между ними состоялся разговор, содержание которого нам неизвестно. Возможно, Гоголь имел намерение остаться в монастыре. Преподобный Варсонофий рассказывал своим духовным чадам: «Есть предание, что незадолго до смерти он (Гоголь. – В. В.) говорил своему близкому другу: “Ах, как я много потерял, как ужасно много потерял…” – “Чего? Отчего потеряли вы?” – “Оттого, что не поступил в монахи. Ах, отчего батюшка Макарий не взял меня к себе в скит?”» Это предание отчасти подтверждается свидетельством сестры Гоголя Анны Васильевны, которая писала В.И. Шенроку, биографу писателя, что брат ее «мечтал поселиться в Оптиной пустыни».

По словам преподобного Варсонофия, старец Макарий отнесся к желанию Гоголя с определенной осторожностью: «Неизвестно, заходил ли раньше у Гоголя с батюшкой о. Макарием разговор о монашестве, неизвестно, предлагал ли ему старец поступить в монастырь. Очень возможно, что батюшка Макарий и не звал его, видя, что он не понесет трудностей нашей жизни».

Сразу после смерти Гоголя граф А.П. Толстой послал в Оптину Пустынь извещение и пятнадцать рублей серебром на помин души новопреставленного. Помня завет Гоголя, Александр Петрович всю оставшуюся жизнь поддерживал дружеские связи с обителью. Он переписывался с Оптинским старцем Амвросием и даже собирался поселиться в Иоанно-Предтеченском скиту. Промысли-тельные обстоятельства сопровождали и самую кончину графа. Летом 1873 года на обратном пути из Иерусалима он умирал в Женеве и отказывался исповедоваться и причащаться у местных священников. Оптинского инока Климента (Зедергольма), которому граф Толстой ранее много покровительствовал, в несколько дней рукоположили во иеромонаха и отправили за границу. В Женеве он исповедал и дважды причастил Александра Петровича, который умер на его руках.

Посмертная связь Гоголя с Оптиной Пустынью продолжалась. Летом 1852 года Степан Петрович Шевырев, друг и душеприказчик Гоголя, возвращаясь из Васильевки, куда он ездил навестить родных покойного и собрать материал для его биографии, заезжал в монастырь, где прочел его насельникам «Размышления о Божественной Литургии». Оптинские иноки, хорошо помнившие Гоголя, нашли это сочинение «запечатленным цельностию духа и особенным лирическим взглядом на предмет».

Запись в дневнике оптинского иеромонаха Евфимия (Трунова) о смерти и погребении Гоголя. Автограф

В следующем году, к Троицкой родительской субботе (приходилась в 1853 году на 6 июня), Мария Ивановна Гоголь послала в Оптину письмо и деньги. Игумен Моисей отвечал ей 30 мая из монастыря: «Почтеннейшее ваше письмо от 19-го сего мая и при оном пятьдесят рублей серебром от усердия вашего имел честь получить, согласно христианскому желанию вашему на приношение в обители нашей при Божественной Литургии выниманием частей о упокоении незабвенного и достойного памяти сына вашего Николая Васильевича. Благочестивые его посещения обители нашей носим в памяти неизгладимо. По получении нами из Москвы печального известия о кончине Николая Васильевича, с февраля прошлого 1852 года исполняется по душе его поминовение в обители нашей на службах Божиих и навсегда продолжаемо будет с общебратственным усердием нашим и молением премилосердого Господа: да упокоит душу раба Своего Николая во Царствии Небесном со святыми, а вам да ниспошлет свыше благословение, здравие и небесное утешение в огорчительном лишении единственного сына».

В наши дни поминовение Николая Гоголя на оптинских службах восстановлено.

У мощей преподобного Сергия

Гоголь в Свято-Троицкой Сергиевой лавре

Преподобный отче, телесныя страсти зельным воздержанием и чистыми молитвами, потом же воздержания угасил еси углие страстей: того ради чудесы славна тя Российским странам, славне Сергие, показа, украсив небесными дарами Христос. Того моли, Тому помолися, Преподобне, даровати мир миру, и душам нашим велию милость.

<Преподобнаго и богоноснаго отца нашего> Сергия, игумена Радонежского, чудотворца (Из рукописного сборника Гоголя «Каноны и песни церковные»)

<1>