Нет голода неистовей

— И она его уже не потеряет, — валькирия нежно провела ладонью по лбу Эммы. Она часть нас всех. Эмма Тройственная.

— Никс, что заставит тебя отдать ее мне?

— А что бы ты ради нее сделал?

Его брови сошлись на лбу от нелепости вопроса.

— ВСЁ, — проскрежетал он.

Она изучала его какое-то время и затем кратко кивнула.

— Тебя ждет работа, Лаклейн. Подари ей новые воспоминания, чтобы одолеть старые.

Он вытянул руки, чтобы взять Эммалин на руки и забыл, как дышать… пока Никс, наконец, не передала ее ему. Он прижал Эмму к своей груди, но она не проснулась, и когда он поднял глаза, Никс уже и след простыл.

Быстро подойдя к кровати, он положил Эмму на нее. Затем порезал руку своими избитыми когтями и приложил к губам своей пары.

Никакой реакции.

Сев рядом с любимой, он встряхнул ее.

— Черт возьми, Эмма, проснись, — но она не послушалась. Ее губы слегка приоткрылись, и он заметил, что клыки были совсем маленькими и тупыми.

Порезав палец, Лаклейн просунул его ей в рот, второй рукой держа ее голову. Шли минуты… и вдруг она напряглась. Казалось, даже ее сердце остановилось в этот миг. И затем она сделала небольшой глоток. Спустя какой-то момент, она положила руки ему на грудь, вцепившись в него. Он вынул палец, и она тут же впилась в его руку. Откинув голову назад, Лаклейн облегченно закрыл глаза.

Пока она пила, он задрал ее ночнушку и отодвинул повязки, чтобы проверить, заживали ли бок и нога. Раны уже затягивались.

Когда она закончила, то открыла глаза и обняла Лаклейна за шею, слабо сжимая в объятии.

— Почему ты отправилась туда, Эмма? Это из-за того, что я сказал о Деместриу?

— Я должна была, Лаклейн, — ответила она, ее голос становился все тише, — он мой, он был моим… отцом.

— Я знаю. Но это не объясняет того, зачем тебе было идти на такой шаг.

Она разжала руки и отодвинулась.

— Как раз перед тем, как я уехала в Париж Никс сказала мне, что я на грани осуществления своего предназначения. И я поняла это в тот самый момент, когда вампир протянул мне свою руку, — по ее телу прошла дрожь. — Я знаю, в это трудно поверить, но я-я убила Деместриу.

— Я видел. У меня есть запись всей стычки. Пока мы говорим, Люсия на пути в клан, чтобы забрать запись у Боу.

— А как она оказалась у тебя?

— Иво записывал Деместриу на камеру. Я просто забрал пленки у Иво.

Заметив, как Эмма нахмурилась, он добавил:

— Когда ты была в логове Деместриу, я уже был в замке.

— Ты убил Иво? — спросила она с надеждой в голосе.

— О, да. С удовольствием.

— Ты злишься, что не смог лично отомстить Деместриу?

— Я злюсь, что ты отправилась к нему одна. Я понимаю, что это была твоя судьба, но больше не бросай меня так.

Положив ладонь на ее затылок, Лаклейн притянул Эмму к своей груди. Ее тело потеплело и обмякло в его руках.

— Как ты нашел Хельвиту?

— Я шел на твой запах, Эмма. Я всегда найду тебя, где бы ты не была.

— Но как ты можешь быть со мной? Зная, кто я?

Он заставил ее посмотреть на него.

— Я прекрасно знаю, кто ты. Видел все, что случилось. Теперь между нами не осталось секретов. Я хочу тебя так сильно, что мой мозг даже не может этого постичь.

— Но я не понимаю. Я была его дочерью.

— Когда я увидел его с тобой, моя ярость поутихла. Я полагал, что он каждый день злорадствовал, думая о том, что со мной сделал. Представлял, как он насмехается над тем, как забрал жизнь у моего отца, как отобрал кольцо… А он едва помнил об этих вещах и был совершенно не в себе. Но та доброта, с которой он отнесся к тебе в конце… она много для меня значила.

— Но он столько у тебя отобрал!

— Девочка, но он также и дал мне кое-что.

Она взглянула на него тем застенчивым взглядом.

— М-меня?

Он кивнул.

— Я не сошел с ума после всех тех лет ада, но едва не лишился рассудка, когда думал, что потерял тебя.

— Я видела его, Лаклейн, — прошептала она. — Тот ад. Я знаю, что с тобой произошло.

Он коснулся ее лба своим.

— Господи, как бы я хотел, чтобы это было не так. Знание, что я обрек тебя на эти воспоминания, убивает меня изнутри.

— Нет, я рада, что они у меня есть.

— Как ты можешь говорить такое?

Ее нижняя губа дрогнула.

— Я ни за что не хотела бы, чтобы ты прошел через все это один.

Он сжал ее плечи и, нахмурившись, проскрежетал:

— Бог мой, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — ахнула она. — Хотела тебе это сказать…

— Если ты чувствовала то же самое, почему не вернулась в Киневейн? Ко мне?

— Потому что в России был день.

Его осенило. — Значит, в Шотландии тоже.

— Именно. Я перемещалась второй раз в жизни — первый случился, когда я пошла с вампиром — и я не была уверена, что смогу попасть в полностью укрытую от солнца комнату. А здесь было как раз за полночь.

— Я все гадал, когда ты научилась перемещаться, — его голос прозвучал тише, когда он признался:

— Думал, что ты выбрала теток, а не меня.

— Нет, я пыталась руководствоваться логикой, думать головой. К тому же, я решила, что никто не заставит меня выбрать кого-то одного, — она погрозила ему пальчиком, — включая тебя, Лаклейн. Больше это не повторится.

Уголки его губ изогнула ухмылка.