Читаем Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001 полностью

Спасибо за подарок, очень и очень хороший, хотя и не очень полный томик. Шлю тебе два в ответ, ждём третьего, а то уж тропу на почту истоптали, так я рационализацию внёс — посылать два тома разом. Четвёртый выйдет в 1981-м, наверное. Пока выходит собрание сочинений, настроение такое, как будто надо всё начинать заново и вновь. Видимо, поэтому я здесь не могу начать тяжелейшую свою книгу — роман о войне. Ох и роман! Хватит ли у меня сил и мужества на него? Самому страшно от того, что во мне бродит. А у меня руки дрожат по утрам и ноги немеют — пневмония клятая кислороду ходу не даёт.

Пьеса моя идёт хорошо и уже широко [драма в двух действиях «Прости меня». — Сост.]. Напечатали её в пятом номере «Нашего современника». А по "Пастушке" Кирилл Молчанов написал оперу, да название в Свердловске снова дали худое — «Верность». Это уж скорее Борису Полевому подходит, або Первенцеву, но не мне.

Нонче нам уж никуда не поехать. Дай бог хоть частично живыми добраться до Красноярска.

С праздником, с весной вас всех! Мир дому вашему! Целую вас всех, Виктор Петрович

Подтверди, пожалуйста, получение книг. Воруют!



Август 1980 г.

Красноярск

(В.Г.Летову)

Дорогой Вадим!

Ну ты по мнительности действительно съехал. Как те в башку-то кучерявую, вшами и песком забитую, такое ещё влазит?! Я уж думаю, это от стихийных бедствий, обрушившихся на Хабаровск. Тут и покрепче башка не выдержит. Эко вас там трясёт и колышет!

Просто живём мы всё ещё суетно, всё ещё устраиваемся, а меня народ одолевает. Однако ж несмотря ни на что, собрал, составил и в срок сдал в издательство книгу «затесей» — 102 штуки, из них половина новых. А это такая работёнка! В деревне строят гараж и дровяник, есть и ещё дела-делишки. М. С. благоустраивает квартиру и меня в ней. Съездили по картошку на машине, а на катере по рукотворной луже-морю на рыбалку, но погоды не было. Кончилось дело собиранием смородины, а жадность же фраера губит. Я побрал в наклонку (в день затмения!), при моём-то пузе, и захворал. И себя и бабу свою шалую наматерил: на хрена нам сдалась эта смородина? Может, ты мне из Хабаровска растолкуешь?

Вот полубольной и книжку заканчивал. Позавчера, в день сдачи книжки, прилетел Женя Капустин (он делает подарочное оформление «Царь-рыбы» и хотел взглянуть на «фактуру»). Ну напились мы, песни орали до трёх утра под баян, весь наш академический городок потрясли до основания. А вчера я весь день лежал и думал о проблемах соцреализма. Сёдни в деревню, пока собираются, так я и пишу тебе.

Мне надо быть 1 сентября в Москве, на международной книжной ярмарке, заключать договоры с издателями, а потом во главе с Залыгиным целой; бандой поедем в Петрозаводск потрясать местную интеллигенцию выступлениями и пьянкой.

Вадим! М. С. ни в какой отвар не верит. Её нонче женьшень оживил, она в него уверовала и более никому, особенно мне, не верит. Ты уж, батюшко, ежели сможешь, уважь бабу — пришли зелья. Здоровьишко её при её прыти нуждается в подкормке.

Твой Виктор Петрович. М. С. кланяется



Сентябрь 1980 г.

Красноярск

(В.Я.Курбатову)

Дорогой Валентин!

Посылаю тебе «Посох памяти», а не «Зрячий посох». Рукопись «Зрячего посоха» лежит на столе, я продолжаю над ней работу, но не без ее влияния получился такой «Посох»! Я планировал включить в книгу и «Зрячий» — воспоминание — повесть об А. Н. Макарове, однако работу затянул, и объём её увеличился так сильно, что и без неё получилась книга по плановому объёму, да и печатать её пока никто не собирался. Тем временем текст, писался, верстался, перевёрстывался и где-то, на каком-то промежуточном этапе мой ли пьяненький редактор или тугодумая какая-то, хоть и трезвая начальница, посчитала, видать, моё название шибко мудрёным и подправила.. Когда началась редактура, уже было заказано оформление и выправить что- либо было невозможно. Итак, одним литкурьёзом на свете стало больше — в предисловии-вступлении говорится о «Зрячем посохе», а на обложке «Посох памяти». Всё же я весьма и весьма рад, что книжка эта вышла. Важно, что многое мы с М. С. собрали в кучу, пусть не всё лежит на тех «полках», где надобно, книжка нуждается в пересоставлении, исключениях и добавлениях, однако дальше всё будет делать легче. Ведь мы даже «Чусовской рабочий» потревожили, запрашивая материалы и даты, но из-за спешки в последний момент некоторые даты так и не установили.

Книга местами дерзкая, а есть фразы и отважные. Горжусь тем, что смел их произносить и будучи ещё зелёным, молодым, а не тогда, когда стал лауреатом и от этого храбрым, как иные витии полагают.

Живу по-прежнему один. М. С. всё ещё в Вологде, отлёживается после операции. По цепной реакции оперировали аппендикс и у Андрея. В середине февраля, если буду здоров, встречусь в Москве с М. С. — буду работать в детском театре, а если нет, она сама сюда прилетит. Погода здесь чудесная. Мороз и солнце! Действительно, это чудесно. Впервые за много последних зим чувствую себя бодро, тянет работать.

Поклон твоему семейству. Обнимаю. В. П.



15 октября 1980 г.

Красноярск

(А.М.Абрамову)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века