Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

А народ нам не спасти уже, хоть бы мы все вернулись, куда велено. Кроме того, с Васей Беловым я тем более не хочу никуда идти и объединяться. Бывший секретарь райкома комсомола, вечный член бюро обкома, истовый ревнитель идей партии, ныне тюкающий топориком церковь, в которой некому молиться, как-то мало у меня вызывает энтузиазма на объединение духа и согласия идти единым путём в светлое будущее. Да и к Валентину Григорьевичу [Распутину, — Сост.

] я уже отношусь настороженно, какое-то здоровое сомненье он во мне породил и в меня вселил.

Мы все изменились, Валентин, и время изменилось, и даже меня, шибко компанейского человека, всё чаше и настойчивей тянет побыть с самими собой наедине, благо рядом ещё есть, пусть и усталый, задёрганный, больной, но бесконечно мне преданный и достойный человек, друг и помощник, с которым быть я не устал, и друг другу мы всё ещё не надоели.

Когда уйдёт из «Нового мира» Залыгин, уйду и я, уйду отовсюду, где маячит моя фамилия, как ушёл из всех союзов писателей, ибо ни для каких союзов не гожусь, тем более для союзов, всё более принимающих форму банд или шайки шпаны, исходящих словесным поносом и брызжущих патриотической слюной. Знаю я этот патриотизм, сам его сочинял и тискал на страницах незабываемой газеты «Чусовской рабочий».

Продолжаю работу над романом, точнее, вхожу только в неё и попутно пишу «затеси». Пиши почаще, а то ты сделался истинным столичным деятелем, отделывающимся телефоном, а телефон, он что — поговорит да и замолкнет.

Обнимаю. Виктор Петрович

19 января 1992 г.

Красноярск

(В.В.Миронову)

Дорогой Вы мой В. В. Миронов!

На посылке — В. В., на старом письме, от девяностого ещё года, тоже В. В. Вот и приходится так обращаться к Вам.

Мы получили посылку и, скрывать не стану, обрадовались ей не только как презенту, но и возможности маленько подживить ребят фруктами, ибо у нас цены на них не просто кусаются, но зубы скалят крокодильи.

Живём мы помаленьку. Ребята растут. Как раз через день после получения посылки внучке Поле исполнилось 9 лет, и кто-то из выдумщиц баб сделал чудесный торт, запихав, как в пирожок, по абрикосинке и выстроив их в виде башни, пусть и не кремлёвской, но на византийскую похожей.

Внуку в апреле будет 16 лет. Никакого языка он всерьёз не учит и вообще учится и живёт пока не всерьёз, в этом смысле Вы правы, нам бы у евреев поучиться цепкости в жизни и науке, да и усидчивости тоже.

Я всё это время чего-то делал. Лето было худое, и непогода меня держала под крышей, в деревенской избе. Читать я много не могу, так пришлось писать, и я закончил «Последний поклон», заключительные главы идут в № 2-3 «Н. мира». Пописал немного «затесей», идут в четвёртом томе. Ну и работали вместе с Марьей Семёновной над очередными томами. Вот уж заканчиваем подготовку шестого тома [выпуск шеститомного собрания сочинений был остановлен на четвёртом томе. — Сост.]. Выйдет он, как предполагается, в начале 93 года. Вышло уже два, сейчас в производстве третий, готовится к сдаче в типографию пятый том. Я посылаю Вам первый том, ибо понимаю, что в богоспасаемом Очакове Вам не подписаться, даже в Сибирь давали мало экземпляров, а уж на самостийную Украину и вовсе мало пошлют.

Бывал осенью в тайге, разбой там идёт, невиданное избиение природы люди бьют, ловят, гребут всё, что можно сожрать, продать, урвать. Все наши неурядицы бьют больно, если не смертельно, нашу уже изнахраченную природу.

Обычно я возвращался из лесу, с Енисея ли бодрым, заряженным на работу, а тут явился домой совершенно подавленным, растерзанным и долго не мог сам себя собрать в кучу, провольничал до поздней уже зимы и лишь недавно принудил себя продолжить работу над романом.

Сейчас я уже вошёл в работу и даже надеюсь, если дело пойдёт такими пусть и не очень устойчивыми, темпами, к весне первую книгу доделать.

В остальном жизнь идёт, как везде, смутно, тревожно, на грани отчаяния. Но жить-то надо. Детей растить надо. Значит, терпи, двигайся дальше вместе со своим совсем уж разнесчастным, деморализованным народом, не зная даже, есть ли у него будущее. Одно ясно: великим народом он уже никогда не будет, сейчас он просто население, стадо, которое куда ломтем хлеба поманят, туда он и потопает, за очередным «кормильцем». Возрождение нашего народа, если Бог ему пособит, будет мучительное и длительное, и вернётся к себе русский народ совсем уже другой дорогой, особью и сообществом, пока не только неугадываемым, но и непредсказуемым. Никаких капиталистов из нас никогда не получится, а коммунистов, теперь уже и слепым дуракам ясно, не получилось. Так каков же наш удел, путь, направление? И куда? Можем ведь и в яме оказаться, называемой могилой. На какое-то время спасёт нас возврат к церкви. А кто же наш народ, разучившийся работать, научит работать? Мы пока что губили и разворовывали до нас наработанное и Богом в наши недра помещённое и на земле взращённое. А когда всё разворуем, сожжём, сгноим, чем жить дети будут?