Нет мне ответа...

Есть письма – и их большинство, – преисполненные такого благородства, такой благодарной памяти, искренности и признательности, что держать их в столе нельзя. Есть письма и подобные тем, что написали Вы, и на них надо отозваться, а то ведь, в спеси своей утопая, Вы так и будете думать, что Ваше «благородное» возмущение тем, что какой-то солдатишко смеет иметь своё суждение, да и… «властей не признаёт!» (Фамусов), останется при Вас и в самонадеянной, надменной тупости своей Вы вздумаете ещё кого-нибудь опровергать, отчитывать. Это стало Вашим ремеслом от безделья, у Вас уже и подпись факсимильная заготовлена для этого. Или подумаете, что я струсил и потому не «реагирую».

Что Вы и кто Вы – мне объяснять не надо. Уже одно то, что, живя в одном городе со мной, имея возможность сказать мне лично или по телефону (как фронтовик фронтовику): «Ты что пишешь, такой-сякой! Не так всё было!..» – Вы прибегли к посланию в форме доноса, что охарактеризовало Вас и уничтожило в моих глазах, да и только ли в моих? Донос Ваш не будет иметь никаких последствий, хотя Вы на это жадно надеетесь, как и всякий вконец исподличавшийся, самоупоённый борец за справедливость, ибо время доносчиков и стукачей всех рангов, к горю и сожалению Вашему, – закончилось.

Я – беспартийный, у Вас и с Вами, слава богу, не служу-с, исключать меня неоткуда, да и руки у Вас коротки. Уже после всех доносов и отповедей (в основном от чинов, проливающих кровь, вроде Вашего вождя-вдохновителя Брежнева, в политотделах армий, для которых пребывание в 70 км от фронта считалось передовой) меня избрали секретарём Союза писателей РСФСР. Досылом, в две недели напечатали мой новый роман в журнале «Октябрь», который несомненно вызовет у Вас бешенство (а он и писан для того, чтоб взбесить всю нечисть: демагогов, лжецов и мордоворотов), и уже есть на него отклики в прессе – «Литературной газете», «Известиях», «Неделе», «Советской культуре». И есть письма, в том числе от моего давнего и прекрасного друга-фронтовика окопного Василя Быкова. Вас Бог обидел и друзьями, иначе не были бы Вы тем, что есть, лжецы и подхалимы были вокруг Вас, а истинный друг всегда нужен для того, чтоб сказать другу всё, что он считает нужным сказать другу.

Вы цитировали «Литературку», где Василь, на радость Вам и таким, как Вы, поправил одно моё высказывание. А я процитирую Вам начало письма Василя от 7.2.86 г. – «Витя! Виктор Петрович, дорогой дружище! Сегодня ночью дочитал твой роман и до утра не мог уснуть – взбудораженный, восхищённый, ошарашенный» – и т. д.

Вам непонятно? Не подходит! Вы схватились за голову: «Да как же так можно? Ругать, журить человека и называть его другом?..» Можно. Можно и нужно. Вы относитесь к числу несчастных людей, к тем, кто не знал истинной дружбы, не понял, что такое слово «сибиряк» и какой гордый смысл в это понятие вложен!

Мне Вас жалко! Мы действительно были на разных войнах и в разных мирах. Мой мир неизмеримо мучительней и прекрасней Вашего, ибо я всю жизнь, изо всех сил стремился к честному хлебу, жил, кормился и детей своих кормил бедным, но честным хлебом правды. Вы ели хлеб с маслом, добытый с помощью притворства и лжи. С тем и умрёте! На моей могиле будут плакать люди и расти цветы, на Вашу могилу будут плевать проходящие мимо «клиенты» и нижние чины.

Я только что вернулся с конгресса сторонников мира в Варшаве и из длительной поездки по Западной Германии. Устал. Болен. Не могу ответить на многие Ваши выпады, недостойные белой бумаги и того высокого звания, которое Вы носите. Да и невежественны Вы, нечестны, чтоб можно было с Вами говорить на равных и по-человечески, тоже не впадая в невежество и бесчестие, хотя бы о превосходстве нашей стратегии и тактики, о способностях наших военачальников. Вы, вероятно, имели в виду тов. Кирпоноса, который открыл целый фронт и погубил сразу несколько наших армий? Или Крым, где Манштейн силами одной (!) одиннадцатой армии при поддержке частей 2-й воздушной армии смёл с земли всё, что у нас там имелось. На глазах всего Черноморского флота, бросив осаждённый Севастополь, «сбегал» под Керчь и «кулаком», состоящим в основном из двух танковых корпусов, в прах разгромил три наши армии, руководимые любимым выкормышем боготворимого Вами вождя, Мехлисом, так что и «каблуков от них не осталось», как пишет мне в одном из откликов участник этих бедственных сражений. От имени сотен тысяч людей бойкие на слово и бездарные на деле, дорогие Вам наши полководцы заслужили вечную кару!..

Эх, Горенский, Горенский, Гавриил Георгиевич! Мы уж и ложь во спасение прошли, а Вы всё ещё «тама», всё ещё врёте себе и другим! А ведь тёзка Ваш, придворный поэт Гавриил Державин, писал ещё двести лет назад: «Злодейства землю сотрясают! Неправды зыблют Небеса!..» И этого не знаете?! И Пушкина небось не читаете, а Лермонтова тем более?! В лени и самоупоении жить спокойнее, сытее и блаженней, да?!