Нет мне ответа...

Всё ещё много забирают силы и время посторонние дела и суета, ну никак от этого не спасёшься! Был недавно в Иркутске. И у Валентина[180] то же самое, пожалуй, что и похуже: дом – в городе, телефон работает, а я всё же в сторонке, и связь с миром аховая.

В конце ноября собираюсь в ФРГ на 10 дён, а оттуда уж прямо на съезд. Марья Семёновна тоже едет на съезд, и тоже делегатом. Авось и увидимся где-нибудь, а нет – будем ждать февраля. Приедь пораньше. У нас теперь есть где жить и спать. Перечтёшь всё, что я тут наворокосил, в «неотредактированном» виде. А редактируют!.. Мати Божья! Да уж неохота и плакаться на эту тему.

Поклон твоим домашним.

Видел ли ты последнее «Литературное обозрение»? Эвон как тебя хвалют, а попутно и меня. Обнимаю. Виктор Петрович

16 ноября 1985 г.

(С. А. Баруздину)

Дорогой Сергей Алексеевич!

Жизнь твоя, как я понял, идёт разнообразно. Подлечившись в больнице, ты без устали делаешь детей, попиваешь коньячок и собираешь библиотеку для Нурека, а журнал редактируешь, пишешь стихи и романы меж этими, главными делами. Завидная активность и разносторонняя направленность. Дай-то бог! Среди всего этого и возраст незаметен, правда?

Осенью я уезжал из деревни в город, хорошо и плодотворно потрудившись в сырую и холодную пору под названием – лето. Перед переездом аннулировал всю стопку писем, лежавшую, как укор, перед моим зрячим оком на столе. Писал письмо и тебе, но в деревне у меня адреса твоего домашнего не было, и я послал письмо на «Дружбу», и, если там нету порядку и письмо потерялось, это уже не моя вина.

А книги, как ты и велел мне однажды, я отправляю прямо в Нурек, зачем им крюк-то делать? Вот вышел и «Поклон» ещё одним изданием – вышлю, а более ничего.

Новые книги делаются долго. Вот заканчиваю сборник рассказов, и из одного рассказа нечаянно получился роман, аж на шесть листов! Сейчас его читают в «Октябре»; до чего дочитаются – не ведаю[181]. А Вам, в «Дружбу», в серёдке зимы я пошлю большой рассказ под названием «Ловля пескарей в Грузии», авось и пригодится.

Собираюсь ехать в ФРГ, а потом на съезд, со съезда – к детям в Вологду и, таким образом оторвавшись от стола, немножко отдохну, а то устал до предела.

Вот и все мои новости.

Да! В том письме я повторил мою просьбу, чтоб ты и твои коллеги послали книги в библиотеку моего родного села, она, конечно, не великая стройка Нурек, но всё же нуждается и в Божьем, и человеческом надзоре:

663081, Красноярский край, Дивногорский р-н, п/о Овсянка, библиотека.

Кланяюсь Розе. Поцелуй малыша. Твой Виктор Петрович

1986

3 января 1986 г.

(Адресат не установлен)

Дорогой Анатолий Николаевич!

Я и в самом деле днями уезжаю, желая предварительно закончить работу над новой книгой. Вот сижу и с трепетом жду звонка из Москвы – мой новый маленький роман подозрительно долго задерживается в лито[182], а телефон дребезжит, да всё не по тому поводу.

Пока я работал на себя, на тумбочке скопилась кипа папок разнообразных, и всё это на один зрячий глаз, а жена уж освирепела, отбортовывает папки обратно, не разворачивая, лишь приписав: «В. П. в отъезде, рукопись возвращается». Однако эти вот прорвались – «по договорённости». И когда уж я их прочитаю? И зачем?

Перед самым отлётом в Москву на съезд перечитал почти всё, вплоть до записок от сумасшедших, а они пишут, и очень много, веруя твёрдо, что они, сумасшедшие, знают твёрдо истину! На многие, доступные моему уму, ответил и вот… всякий раз с ужасом смотрю на почту, когда жена заносит мне утром почту – опять бандероли, опять ценные! И ведь знаю, что в них, в этих «ценных», и тупое бессилие охватывает меня, словно с закрученными руками загнали меня в угол и угрюмо морду чешут!

Вернусь я, если буду здоров. Я и сейчас пишу дрожащими руками – устал, выдохся, нахожусь на пределе – книгу-то на 20 листов изготовил, да в основном из рассказов, а это надо делать многие годы, но будут ли они у меня?..

Словом, поезжайте в Челябинск, найдите в издательстве нового редактора Владимира Курносенко и скажите, что В. П. просил прочесть Вашу рукопись и взять над Вами шефство.