Неудачливый маньяк

Черт, Егор почти был благодарен незнакомцу за его слова. Никак не ожидал такой поддержки и веры. Фух! Была не была! Распахнув полы плаща, эксгибиционист зажмурился. Мысленно Егор пытался уговорить себя быть смелым, но на деле…

– Так-так, – раздался голос жертвы совсем рядом. А когда холодные пальцы стали нагло ощупывать Егора, глаза сами собой раскрылись. Вместе со ртом, который так и не мог произнести ни звука от ужаса. – В целом, проблем не вижу. Теряюсь в догадках, голубчик, что заставило вас ловить меня в подворотне и рисковать своей простатой в такой холод. Но так и быть, приходите завтра к десяти в «Первую Городскую Клинику», второй этаж, кабинет двести одиннадцать. Назначу вам обследование, а там посмотрим. Все будет хорошо.

Егор сглотнул, боясь потерять глаза, которые буквально вылезали из орбит, стараясь убежать подальше.

– А теперь марш домой! – властно скомандовал прохожий и тут же добавил по-доброму, по-отечески: – А то бубенчики почти спрятались, и писюн синеет.

Заботливо запахнув на маньяке плащ, тот снял свой шарф и повязал Егору на шею. Луковому же хотелось обнять мужчину и рассыпаться в извинениях.

– Вернешь завтра. Давай, давай. Уёбывай, болезный мой, – пока Егор пытался отвиснуть после перезагрузки, мужчина ушел, не забыв пару раз крикнуть что-то вроде: «Голубчик, фанатеть по мне будете потом, когда я серьезно займусь вашим здоровьем. Валите уже».

Да, не так Егор представлял свою новую жизнь. Совсем не так. Вернувшись в свою скромную, но уютную квартиру, Луковый решил, что направление эксгибиционизма точно не его. И несколько часов сидел на полу, прижавшись спиной к закрытой входной двери. Вот и поманьячил, мать его так…

Универ встретил надоедливым гулом на все лады и, конечно, назойливой страхолюдиной Катькой. Скрыться от ее бесячих глазёнок хотелось сильнее, чем жрать. А покушать Егор любил. Очень. Мама всегда поражалась, как в него столько влезает, а потом разводила руками, глядя на худую фигуру, и причитала: «Не в коня корм».

– Конфетка, привет, – маленькие костлявые пальцы Фоминой, вцепившиеся в его локоть, напоминали Егору корявые ветки из мистических триллеров. – Скучал по мне?

– Когда же ты отстанешь? – почти выплюнул Егор, пытаясь высвободить руку. Не хватало, чтоб кто-то подумал о них невесть чего.

– Я смущать тебя не стану. Поцелуй, и я отстану, – пропела Катька очень неприятным голосом, навсегда убивая у Егора желание слушать песни Владимира Преснякова, которые никогда не слушал.

– Меня от одной мысли тошнит, – как можно язвительнее выдавил из себя Егор.

– Главное, что такие мысли уже есть, конфетка, – засмеялась Фомина. Студент не понимал, как может девушка быть столь навязчивой. Почему она не может обидеться и скрыться… в туман! – А там, глядишь, стерпится и слюбится.

– У тебя фантазия богатая, – брезгливо хрюкнул Егор и все же освободился из захвата, тут же смешиваясь с толпой в единственном желании исчезнуть.

Если бы кто-то знал, как задолбала Егора эта Катя! Третий год одно и то же! Луковый точно знал, кого определить в жертвы, когда будет готов на убийство. До сих пор не понимает, как Фомина не падала замертво от его взгляда, выражающего к ней всю гамму чувств.

Очередной вечер. Егор не собирался впадать в уныние. Первый блин комом, так же говорят. Зато теперь-то он точно знал, кем ему быть противопоказано. А что? Тоже опыт.

Что ж, надо брать выше, то есть страшнее. Бегать голышом по улицам – такое себе занятие, да и удовольствия мало. Прав был незнакомец: подмерзает тельце. Сезонный вариант жизни, а Егору хочется постоянного драйва и кайфа.

Решение ступить на опасный путь злодея надо воплощать полноценно. Так сказал себе Егор и решил проявить себя в ограблении.

Дерзко, черт возьми! По-крупному! Тут либо пал, либо пропал. Плюс есть, опять же, можно делать это одетым.

Натянув на себя всю свою черную одежду: джинсы, футболку и кожаную куртку, Егор не забыл и про шапку. С прорезями для глаз не было, но зато была маска. Уже что-то. Если получится, думал Егор, то прикупит себе шапку-чулок. Стопроцентно.

Азарт отозвался легким возбуждением и внутренней истерикой. Это толкало на безумства, но в то же время ноги опять дрожали.

Больше двух часов Егор бродил по улицам, выискивая, кто достоин разделить с ним первый опыт. В его голове то и дело выстраивались фразы. Он репетировал звучание голоса, тембра. Идеальным сочетанием стало: четким, устрашающим басом Егор говорит: «Стоять! Деньги или молись!». Страшно. Гадко и мелочно. Все, как хочется.

Все жертвы отметались по разным причинам: слишком сильный, очень высокий, такая красивая, колобочек, перекач, мама моя женщина, мент! Казалось, что все летит в тартарары. Настроение ухудшалось, губы были все искусаны, а ногти на руках изгрызены.