Неуловимая наследница

– Это что? Стырил, что ли, где-то?

– Че сразу стырил, – взбеленился Витька. – Мне Косой подогнал. Продать надо на Горбушке.

– Значит, Косой стырил? – засмеялась Оля.

Она знала, что ее друзья, мальчишки постарше, не гнушаются стянуть, что плохо лежит. Могут и кошелек вытащить из кармана у зазевавшегося в транспорте лоха, и стащить что-то ценное, а потом загнать на рынке. Сама Оля таким не промышляла, но приятелей, в общем, осуждать не могла. Время было голодное, и все мечты дворовых пацанов связаны были даже не с крутыми шмотками, техникой или мотоциклами, а с тем, чтобы хоть раз наесться от пуза.

– Слушай, Олька, – Витька замялся. – Мне ващет уходить надо, дело есть. Хочешь, посиди пока у меня.

– А куда ты? – насторожилась Оля.

– Да блин.

Витька явно не хотел говорить, смущался. Но от Оли так легко было не отделаться, и, в конце концов, он, махнув рукой, признался:

– В секцию записаться хочу. Биатлон. Тут в районной ДЮСШ отделение открыли. Косой предложил.

– Ты че, Витька, спортсмен? – захохотала Оля. – Гордость России?

– Дура! – обиделся Витька. – Там стрелять научат!

– А зачем тебе стрелять, Витек?

– Круто же! – дернул плечом тот. – Ты погляди, время какое. Без волыны ты никто, а с волыной – человек.

– М-да…

Оля задумалась. Не то, чтобы ее когда-то тянуло к оружию. Конечно, фильмы про ковбоев и боевики, где благородный герой в одиночку мочит всех врагов, ей нравились. Но они и всем нравились. А вот сейчас от мысли, что можно получить навык, благодаря которому никто уже не посмеет на нее наорать, запереть, ударить, внутри стало тепло. Представилось, как она спокойно, сладко улыбаясь, достает из-под куртки пистолет и прицеливается прямо в перекошенную испещренную красной сосудистой сеточкой рожу отчима.

– Я с тобой! – решительно заявила она Витьке.

– Ты? Девчонка? – с сомнением протянул тот.

– А че, боишься, что меня примут, а тебя нет? – поддела Оля. – Давай, Витек, не дрейфь. И слышишь, найди мне кеды, что ли, какие-нибудь. А то я в тапках.

Отбор в секцию проходил во дворе спортивной школы. Стояла осень, и посмотреть навыки ходьбы на лыжах, конечно, было невозможно. Поэтому тренер, сам бывший спортсмен, потяжелевший с годами, квадратноплечий мужик с пшеничным чубом, ограничился проверкой ОФП. Гонял их по спортивной площадке, заставлял бегать на короткую дистанцию, прыгать с места, отжиматься, подтягиваться. Посвистывал в болтающийся на шее металлический свисток и делал пометки в блокноте.

– Ну а ты куда, такая дохлая? – фыркнул он, когда Оля беспомощно повисла на перекладине, безуспешно пытаясь подтянуться. – Куда тебя в биатлон несет, а? Иди вон, в секцию бальных танцев запишись.

Но Оля не сдалась. Старалась изо всех сил, пыхтела, обливалась потом, но все же каким-то чудом смогла вздернуть подбородок над турником.

– Упертая, – одобрительно протянул тренер и черкнул что-то у себя на листке.

Меткость проверяли в подвале школы, в тире. Тут пахло сыростью, плесенью. Под потолком горели тусклые лампочки. Помещение делила пополам деревянная стойка, к которой цепочками были пристегнуты ружья. У противоположной стены валялись пластиковые бутылки, жестяные банки и прочие предметы, которые можно было использовать в качестве мишеней. Но сейчас собрались они тут не для забавы, и тренер объявил, что все будет серьезно.

– Кто прикоснется к оружию без моей команды, вылетит пинком под зад, – весело пообещал он.

Откинул деревяшку, фиксирующую дверцу в стойке, прошел к стене и развесил на протянутой через комнату леске бумажные мишени. Затем вернулся, расставил всех желавших записаться в секцию вдоль стойки, чтобы каждому досталась своя мишень. Теперь стало особенно заметно, насколько Оля выделялась из всех. Единственная девчонка, к тому же самая мелкая, хилая. Эх, не возьмут ее. Конечно, не возьмут.

Тренер раздал каждому по ружью, научил, как целиться, и скомандовал:

– Ну, поехали! Каждому дается десять выстрелов.

Оля прищурила левый глаз. Мишень, отпечатанная на плохой желтоватой бумаге, казалось, покачивалась, плясала на леске. Она выстрелила один раз, второй. Дробинки просвистывали мимо листка, даже отсюда, издалека было видно, что на нем так и не появилось ни одной отметины.

И Оле вдруг вспомнился тот страшный вечер в Крыму. Мордатый бандит с усиками, который наставил пистолет в лицо распростертому на полу Сергею. Вертлявый в кепке, который, щерясь, сжимал ладони на Сашиной шее. И тот третий, длинный, с глухим голосом. Что, если бы у нее тогда было оружие? Если бы она умела стрелять? Получилось бы у нее вмешаться и спасти гостей?

Оля представила себе, что вместо расходящихся кругов на листке проступает одутловатая, жирная морда главного. Внутри стало очень холодно и спокойно, дыхание выровнялось, и она плавно надавила на спуск. Ружье сухо щелкнуло, отдало прикладом в плечо. Оля разломила его об колено, перезарядила и вообразила теперь узкую темную физиономию длинного.

– Все, стрелки ворошиловские, стоп! – звонко хлопнул в ладоши тренер. – Отложили ружья, сверяем результаты.