Неуловимая наследница

Тренер не чаял в них души, впереди маячили высокие награды, заграничные соревнования – Клайпеда, Осло, Барселона… Друг с другом они никогда не соперничали. Просто чувствовали себя половинками единого целого, когда радость одной мгновенно становится радостью и второй. И только вернувшись в Москву после соревнований, иногда ненадолго расставались, чтобы наведаться домой.

Вот и сегодня, стоило им сойти с поезда, привезшего их с чемпионата мира среди юниоров, где Оля взяла свое первое золото, Машка сразу заторопилась к своей ненаглядной Анечке, бабушке, волнуясь, как-то они с матерью справились без нее эти несколько недель. Олю же тренер Василий Андреевич попросил задержаться, зайти в его кабинет в Госкомспорте для разговора. Она поцеловала Машку в пахнущую морозом щеку, пообещала, что позвонит сразу же, как доберется до дома, и та упорхнула. А Оля отправилась беседовать с Василием.

– Ну что, Оленька, поздравляю тебя! – объявил тот, как только она вошла в кабинет. – Ты доказала, что не зря я на тебя надеялся. Умница!

– Стараюсь, – коротко улыбнулась Оля.

Кабинет Василия Андреевича был ей хорошо знаком. Стол, кресло, стеллаж с кубками, чахлый цветок в горшке на подоконнике. Но сегодня, кроме самого хозяина, тут отирался еще какой-то непонятный мужик. Серый такой, с непримечательной внешностью – увидишь в толпе и не узнаешь. И Василий Андреевич, сам бывший олимпийский чемпион, резкий, сильный, не боявшийся ни бога, ни дьявола, как показалось Оле, робел перед ним. Не то чтобы лебезил или старался угодить, но краем глаза поглядывал на молча сидевшего в углу, на стуле, серого субъекта.

– Что ж, начинаем теперь готовиться к олимпиаде. Ты у нас, хоть и несовершеннолетняя, но, как призер чемпионата мира среди юниоров, имеешь право в ней участвовать.

– А Машка?

– И Каганович твоя ненаглядная тоже, – заверил тренер. – Она ведь серебряная призерка.

– Когда начинаем тренировки? – спросила Оля.

Тренер обрисовал ей грядущее расписание. А серый гость все молчал. И наконец Оля, не выдержав, указала на него глазами и вопросительно глянула на Василия Андреевича – мол, а это кто? Он здесь зачем?

– М-да, вот так, значит, – закончил речь о ближайших планах Василий Андреевич и, сам покосившись на серого, добавил: – А к тебе тут пришли, кстати. Вот Иван Ильич хочет побеседовать. Ну, не буду вам мешать.

И Оля с изумлением увидела, как он, коротко кивнув незнакомцу, вышел из кабинета. Это надо же, что ж за чин такой важный к ней явился, что грозный Василий уступил ему свою вотчину?

– Очень приятно с вами познакомиться, Ольга Александровна, – начал этот загадочный Иван Ильич. – Успехи у вас весьма выдающиеся. Такие девушки, как вы, – гордость нашей страны.

Оля поморщилась. Пустых славословий она не любила. Похвала тренера или другого сильного спортсмена значила многое, а комплименты от какого-то невнятного мужика… Стоят они очень мало, только на подозрения наводят. Что ему от нее нужно?

Ни на спонсора, заинтересовавшегося перспективным игроком, ни на мецената, болеющего душой за российский спорт, этот плюгавый дядька лет сорока, с раздвоенным на конце утиным носиком и бесцветными глазками, похож не был. Таких Ольга повидала. Так чего ради он тут так распинается, обхаживает ее?

– Послушайте, я только что с поезда. Очень устала, если честно, – бухнула она, решив наплевать на вежливость. – Давайте вы просто скажете, о чем хотели со мной поговорить, и я поеду?

Иван Ильич усмехнулся.

– А вы, я вижу, девушка прямая, и время терять не любите. Хорошо, давайте сразу к делу. Через три месяца вам исполняется шестнадцать. Каким вы видите свое будущее?

– Вы что, журналист? – изумилась Ольга.

С этой братией ей общаться тоже доводилось, но никогда еще интервью с юной спортсменкой не обставляли с таким пафосом – специальное приглашение в кабинет Василия Андреевича, витиеватая прелюдия.

– Упаси бог, – замахал руками Серый. – Я совсем из другого ведомства. И все-таки, Ольга Александровна, будьте добры, ответьте на вопрос.

– Ну, хорошо, – Оля дерзко улыбнулась. – В будущем я вижу себя олимпийской чемпионкой как минимум трехкратной.

– Амбициозность – это хорошо, – кивнул Иван Ильич, совершенно не смущенный ее бахвальством. – Но вам ли не знать, что спортивный век короток. Успех, деньги, поклонники – в таком юном возрасте вещи опасные. Тем более что очень скоро все это останется в прошлом. Что вы будете делать дальше, когда ваша спортивная карьера окончится?

– Так далеко в будущее я не заглядывала, – призналась Оля. – Наверное, стану тренером, как Василий Андреевич.

– И вам этого будет достаточно? – с сомнением в голосе протянул Серый. – Такой честолюбивой, волевой девушке, как вы? Неужели вас прельщает кропотливый, незаметный со стороны и неблагодарный труд тренера?

Оля постепенно начинала злиться. Да что это за тип такой? Явился тут вести с ней беседы о смысле жизни. Какая разница, что будет через десять лет? Их еще нужно прожить, а жизнь, как она успела усвоить еще в свои восемь, штука очень хрупкая.

– У вас есть другие предложения? – резко спросила она, смерив Серого взглядом.