Неуставняк. Книга 1

ПРОСТОЙ ДЕНЬ ДО ПРИСЯГИ

 Фанера — область по центру груди на уровне сосков.

 Сломать фанеру — вогнуть третью сверху полусферическую пуговицу, которая находится на фанере.

 Ранее пуговицы были медными или латунными, наличие вмятины означает, что фанера сломана. Фанера ломается один раз. Делает это, как правило, старослужащий и не обязательно сержант. Замена в современной военной форме железных пуговиц на пластмассовые ситуацию не меняет, так как отсутствие визуально сломанной фанеры не означает, что это действие не производится и сейчас!!!

В

оин, не принявший присяги, по сути своей, ещё и не солдат. Права его замешаны на понятиях подразделения, в котором он находится, а приказы он выполняет лишь потому, что их выполняют все. Причём сначала он делает это в угоду каждому, кто имеет хоть мало-мальски поставленный голос. Примером к подражанию служит коллектив равных по призыву. Но осознание своего места в этом коллективе привносит свои коррективы.

Выбирать приходится каждому: либо плыть по течению со всеми, либо позиционироваться на своём острове, чтоб принять на нём неравный бой с психологически активной кучкой бездельников и тунеядцев.

Но в самом начале стоишь ты в строю только как привидение, и пока твоё тело ещё не обрело дух, тебя надо лепить, лепить и загонять в форму для выпекания, чтоб было приятно съесть. В российской армии нет каннибалов, и плоть живую не едят, там принято готовить мозги и кости, высушивая их, перетирая в муку, чтоб потом, слепив каравай, съесть его весь без остатка. А плоть? Плоть не тронут, она нужна для наполнения уже переваренной пищей. В дело идёт всё, и ничего не должно пропасть. Всё то, что пережевали и переварили желудки старших и только по этой причине успешных сослуживцев, до поры до времени находится в тебе и медленно бродит и дозревает. В назначенный срок из твоего измученного тела родится новый просветлённый и уже не отвергающий заведённых порядков солдат, с благодарностью машущий рукой вслед своим инквизиторам и утирающий рукавом слезу печали от расставания с ними.

Я прошёл армию от начала и до конца. Я знаю все стадии рождения, изменения и перерождения, которые происходят с каждым солдатом в той среде, в которую, как мне казалось, я попал по недоразумению.

Лето в Литве приходит не как на Урале — враз и ненадолго, а плавно выходя из весны, и длится до глубокой осени. Иногда умываясь дождями, оно приносит бурное цветение, запахи и раздолье. Охота бегать босиком, плескаться в речке, ловить рыбу или просто так лежать на лужайке и читать книгу. Охота в летний зной забраться в тень и попить холодного молока, а ещё прижаться к маме и заплакать.

Меня не обижают, меня воспитывают, а я не приручаюсь — стараюсь изо всех сил, но у меня это получается из рук вон плохо. Мой пытливый ум всё время находит лазейку, чтоб подставить другого и хоть немного проехать на его горбу. В первый день моего нахождения во взводе я выделился так, что меня назначили командиром второго отделения, что дало мне право ходить в наряд по роте только в качестве дежурного[21]. Конечно, отвечая за порядок в расположении и выполнение ротой внутреннего распорядка дня, дежурный получает замечания от старших по званию не только на словах, но и с занесением в грудную клетку. Зато тебе не надо стоять на тумбочке и начищать туалетные очки, убирать за всеми ленинскую комнату, территорию перед казармой или драить от чёрных полос взлётку. Будучи наделённым определёнными правами, ты уже вправе требовать выполнения не своих приказаний с других и тем самым загребать жар из печи чужими руками, греясь возле него самому. Мои шаги к успеху — не простая случайность, замешенная на зависти других, а ежедневная обязанность доказывать, что это исключительное право я заслужил. Если в этом соревновании за успех я оступлюсь, то руки мне никто не подаст и плеча не подставит. В армии падение вниз сродни запачкаться в гумусной жиже — сколько ни стирайся, всё равно запаху быть.