Читаем 'Neutral Tones' Томаса Харди полностью

Тем не менее, должны существовать некие объективные критерии, на основании которых мы бы могли заявлять о большей или меньшей нейтральности интонации. Взять, к примеру, такой параметр, как длина строки. Ведь наверняка стихотворения, длина строки в которых равна десяти слогам ("Neutral Tones") или превышает десять, будут восприниматься как более монотонные по сравнению с теми, в которых строка короче. А монотонность это, без сомнения, одно из средств достижения нейтральности*.

______________

* В этом смысле поэтическая речь в целом более нейтральна, чем речь прозаическая, так как монотонность в принципе присуща ей по определению (см. работы Т. М Николаевой, интервью И. А. Бродского).

Но довольно об ритме и интонации, ведь, как мы уже говорили, Neutral Tones имеют не только просодическое, но и цветовое выражение. Вряд ли вы не согласитесь с тем, что более нейтрального цвета, чем белый, не найти. Цвет же зимнего дня ("winter day"), картина которого дана в стихотворении белый в высшей степени. Он настолько преобладает над всеми остальными, что даже солнце оказывается выкрашенным им: "the sun was white". В слове white в данном случае сочетаются два значения: во-первых, собственно "белый", а, во-вторых, очень яркое, метафорическое значение - "бледный" (отношения солнца и Бога здесь уподобляются отношениям ребенка и жестокого родителя Бог выругал солнце, и оно побледнело от страха). Также в "Neutral Tones" мы найдем и еще один цвет - серый, который, конечно, не нарушает, а, напротив, еще усиливает "бесцветность" описанного автором пейзажа.

Итак, интонация, по-видимому, нейтральна, цветовая палитра нейтральна. А содержание нейтрально ли? Вот тут-то Харди и выкидывает главный фокус (но, правда, не самый эффектный): стихотворение, называющееся "Neutral Tones", начинается со слова we!!! (Если вы мне скажете, что местоимение "мы" не ассоциируется у вас, прежде всего, с любовной лирикой, то я вам, простите, не поверю.) Сразу, с первого слова, становится ясно, что все те попытки, которые автор наверняка предпримет в дальнейшем, желая убедить нас в бесстрастности своего голоса (и которые мы частично обозначили выше) - не более, чем игра. Кажется, что Харди даже не пытается запутать нас и с самого начала раскрывает карты, однако диссонанс между внешней нейтральностью и внутренним надрывом, безусловно, сохраняется, ведь 4-иктный тактовик и охватная рифмовка - они и Африке... Да, против лома, каковым в поэтическом тексте являются формальные средства*, приема действительно еще не изобрели (добавлю - и не изобретут).

______________

* Имею в виду здесь поэтические паралингвистические средства (ритм).

2

Первая строфа "Neutral Tones" - эпична. В ней перед нами предстает воспоминание лирического субъекта, в котором тот воссоздает в своей памяти определенную ситуацию, имевшую место в его прошлом. Для этой ситуации достаточно четко заданы пространственно-временные границы. Уже в первой строке встречаем указание на конкретное место и на время года: "We stood by a pond that winter day". На то, что это именно воспоминание, а не, скажем, просто выдумка, недвусмысленно указывает местоимение that (тем самым зимним днем).

В первом стихе задается базовая модель вспоминаемой ситуации (ее хронотоп и герои), к которой во втором и третьем стихах добавляются дополнительные, самые значимые (поскольку именно они запечатлелись в памяти), элементы. Средством присоединения этих элементов в тексте служит союз and, имеющий здесь семантику не столько присоединения, сколько дополнения и уточнения (блестящий пример уточнения - в четвертой строке: "They had fallen from an ash, and were gray").

Нужно отметить, что ситуация, изображенная в первой строфе, не слишком радует нас. Первый стих, однако, предельно нейтрален - ни весел, ни грустен, однако уже второй вызывает некоторое (а на самом деле - огромное) смятение. Вот вообразите - перед вами бледное зимнее солнце. С чем бы вы могли его сравнить? Как бы вы объяснили для себя его тусклый свет? Представьте теперь, в каком мрачном расположении духа нужно находиться, чтобы сказать: "...the sun was white, as though chidden of God". Произнесено это, конечно, без тени иронии - глагол chide в английском языке принадлежит к книжной, высокой лексике, да и сама конструкция "of God", вероятно, архаична (дословно можно было бы перевести "выбранено от Бога") и, как мне кажется, прототип ее надо искать в Библии.

Вера во всесильного, карающего Бога незримо присутствует в "Neutral Tones" - вот та главная информация, которую мы почерпнули из второго стиха. Кроме того, с идеей о карающем Боге часто связываются фаталистические представления о мире, и, похоже, что представления эти в какой-то мере отразились и в "Neutral Tones". И вообще, скажу я вам, все это очень смахивает на кальвинизм...

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941: фатальная ошибка Генштаба
1941: фатальная ошибка Генштаба

Всё ли мы знаем о трагических событиях июня 1941 года? В книге Геннадия Спаськова представлен нетривиальный взгляд на начало Великой Отечественной войны и даны ответы на вопросы:– если Сталин не верил в нападение Гитлера, почему приграничные дивизии Красной армии заняли боевые позиции 18 июня 1941?– кто и зачем 21 июня отвел их от границы на участках главных ударов вермахта?– какую ошибку Генштаба следует считать фатальной, приведшей к поражениям Красной армии в первые месяцы войны?– что случилось со Сталиным вечером 20 июня?– почему рутинный процесс приведения РККА в боеготовность мог ввергнуть СССР в гибельную войну на два фронта?– почему Черчилля затащили в антигитлеровскую коалицию против его воли и кто был истинным врагом Британской империи – Гитлер или Рузвельт?– почему победа над Германией в союзе с СССР и США несла Великобритании гибель как империи и зачем Черчилль готовил бомбардировку СССР 22 июня 1941 года?

Геннадий Николаевич Спаськов

Публицистика / Альтернативные науки и научные теории / Документальное
Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное