Never Finished: Unshackle Your Mind and Win the War Within

Впервые в жизни я посочувствовал Сью и понял, что специальностью Транниса было использование неуважения в качестве оружия. Он использовал эту тактику, чтобы заставить женщин и детей подчиниться. Он знал, что стоит ему мысленно придушить ублюдка, как он потеряет всю свою борьбу и самоуважение, а значит, им будет легче манипулировать и доминировать над ним. Вот чего он добивался. Не любовь. Он жаждал доминирования и подчинения. Это было для него как кислород. Он добывал души с помощью насилия и ярости. Он хотел, чтобы близкие ему люди чувствовали себя израненными и опустошенными. Спустя десятилетия моя мать все еще борется с самоуважением, принятием решений и уверенностью в себе.

Лицо Трунниса было красным от алкоголя. Его челюсть сжималась от напряжения, когда он продолжал нести всякую чушь. Не было никаких сомнений, что он был тем самым хулиганом и обидчиком, которого я помнил, но не потому, что он ненавидел мою маму или Сью, или моего брата, или меня, а потому, что он был больным, поганым стариком, который не верил, что он чего-то стоит, и не мог и не хотел помочь себе.

Спустя годы я узнал, что в детстве он подвергался насилию. Отец заставлял его стоять перед раскаленной угольной печью в темной комнате, и после мучительного ожидания отец появлялся с ремнем и бил его, сначала пряжкой. Если он отодвигался от ремня, то получал ожоги, поэтому ему приходилось смиряться с отцовскими ударами и стараться не двигаться. Он так и не справился с травмой, воспоминания переросли в демонов, и не успел он даже осознать, что это произошло, как жертва превратилась в обидчика.

Когда он напивался и вечеринка затихала, он успокаивал себя тем, что приставал к людям слабее его. Он избивал их. Он сбивал их с ног. Иногда он угрожал им убийством. Но как только эпизод насилия заканчивался, он вычеркивал его из истории. Избиений, которые мы принимали, никогда не было. Ему нравилось думать о себе как о большом человеке, но он никогда не брал на себя ответственность за то, что сделал не так, как надо, а это совсем не делало его мужчиной. Наверное, я был с ним в той будке "Денни", потому что часть меня надеялась, что Труннис извинится, но он не считал, что ему есть за что извиняться. Он откровенно бредил, и его заблуждения деморализовали всех нас. К тому же они были заразны.

Годами он заставлял меня истекать кровью и сомневаться в себе. Он передавал мне своих демонов через удары кожаного ремня и раскрытую ладонь, и я, как и он, рос, веря в иллюзии. Я не стал злобным социопатом, но, как и он, никогда не брал на себя ответственность за свои недостатки и неудачи.

Сидя здесь и слушая его бредни, я чувствовал, как горячо течет моя кровь. На лбу выступили бисеринки пота, и все, о чем я мог думать, - это о расплате. Настала его очередь страдать от моих рук. Я хотел, чтобы он истекал кровью от моей боли. Я хотел избить этого ублюдка прямо там, в "Денни". Я был на волосок от того, чтобы позволить своему отцу превратить меня в жестокого маньяка, каким он мне запомнился!

Он узнал огонь в моих глазах, потому что он как будто смотрел в зеркало, и это напугало его до смерти. Погода в нашей будке изменилась. Он перестал разглагольствовать на середине предложения. Его глаза стали стеклянными и широкими, а в люминесцентном свете закусочной он выглядел кротким и маленьким. Я кивнул, узнав в этот момент ложь, которая вдохновила меня на поездку в Буффало.

Я проделал весь этот путь из Индианаполиса не для того, чтобы сделать первый шаг к самосовершенствованию. Нет, я ехал туда в поисках бесплатного пропуска. Я ехал, чтобы собрать побольше доказательств того, что все мои многочисленные неудачи и разочарования проистекают из одной и той же первопричины: моего отца, Трунниса Гоггинса. Я надеялся, что все, во что я верил все эти годы, было правдой, потому что если Труннис действительно был замаскированным дьяволом, то мне было на кого свалить вину, а я искал выход. Мне нужно было, чтобы Труннис стала недостатком моего существования, чтобы потребовать пожизненную гарантию на свою карточку освобождения от тюрьмы.

Труннис был небезупречен. Он показал мне это снова и снова. Но он не был моим недостатком. Второй голос был прав. Если я не возьму на себя ответственность за свои демоны, которые он на меня навесил, у меня не будет шансов стать кем-то другим, кроме вечного неудачника или еще одного жалкого барыги вроде него.

Когда принесли еду, Труннис набил себе лицо, а я размышлял о том, сколько власти я дал ему за эти годы. Он не виноват в том, что я столкнулся с расизмом или едва окончил школу. Да, он избивал меня и моего брата и мучил мою мать. Он был отвратительным человеком, но я не жила с ним с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. Когда же я заберу у него свою душу? Когда же я начну отвечать за свой выбор, за свои неудачи, за свое будущее? Когда я наконец возьму на себя ответственность за свою жизнь, начну действовать и вычищу все с чистого листа?