Невероятно прекрасна

Она фыркнула, непонятно почему чувствуя ощутимую поддержку благодаря его непоколебимой вере в ее способности.

— Ладно, ладно.

Она огляделась вокруг, похоже, отец Маркуса был все еще в каюте, а остальные были заняты своими обязанностями по ловле рыбы.

— А почему бы тебе не пойти и не убедиться, что никто здесь не появится пока я занимаюсь своими делами?

Фергюс кивнул и прошел ближе к кормовой части, оставив Беку, склонившуюся к воде свинцового цвета. Она вся подобралась и напомнила себе, что вода — это ее стихия. И вообще, она Баба Яга, черт побери. Она имела право повелевать силами природы. Она только надеялась, что там внизу больше не будет никаких подлодок…

Она закрыла глаза, не обращая внимания на качку и укусы брызг. Вскинув вверх руки, она потянула силу прямо из своей сути, представляя, что та светится желтым цветом, похожим на кусочек Солнца, и, посылая ее вальсировать между яростными каплями дождя. Все дальше и дальше, ее магия расходилась от лодки во все направления — выплескиваясь повсюду и усмиряя ветер, успокаивая океан, напевая колыбельную, чтобы задобрить хмурые тучи над ними.

Свистящая болтовня дельфинов вынудили ее снова открыть глаза. Рядом с лодкой резвилось около дюжины гибких серых тел в совершенно спокойном море, зеленовато-голубая поверхность отражала солнечные лучи, которые уже начали пробиваться сквозь рассеивающиеся облака. У Беки вырвался такой выдох, что по силе мог соперничать с уже почти пропавшим ветром. Она сделала это!

— Ух ты, — раздалось позади нее, она резко развернулась и увидела, вышедшего из-за поворота Маркуса, а сразу за ним и Фергюса. Русал расслабился, когда увидел, что Бека спокойно стоит возле борта. Наверно потому, что не мог видеть ее трясущиеся коленки.

— Поверить не могу, что шторм так быстро затих, — тем временем продолжил Маркус, рассматривая горизонт, приложив руку козырьком к глазам.

Даже насквозь промокший и покрытый чешуей рыб, он выглядел самым красивым мужчиной из когда-либо ею виденных. «Ты идиотка, Бека Янси. Он не выносит тебя, ты не выносишь его, и ты не можешь перестать сохнуть по нему. Соберись-ка». Она уже приготовилась, что он снова начнет отчитывать ее. Но этого не произошло. Вместо этого он глубоко вздохнул и сказал:

— Я должен извиниться перед тобой.

Бека чуть не упала.

— Что? — спросила она. Может, когда она укрощала шторм, повредила себе слух.

Маркус сжал зубы.

— Ты слышала. Я прошу прощения, что наорал на тебя, — он сделал паузу, очевидно пытаясь сдержать себя от повторения этого. — Ты застала меня врасплох, выпрыгнув за борт. Я был… в общем, я волновался за тебя. А когда я расстраиваюсь, я ору. — Он кивнул в сторону Фергюса. — Твой парень напомнил мне, что ты опытный дайвер и серфер, и не сделала бы ничего такого, если бы не была уверена в своей безопасности. Но я до сих пор не понимаю, как дельфины могли рассказать тебе, где можно найти рыбу. Это похоже на те смехотворные истории моего отца, которые он любил рассказывать нам, когда мы были детьми. Но так как мы наловили полный трюм рыбы, я не могу поспорить с результатами, — он пожал своими мощными плечами, и они были похожи на горы во время землетрясения. — Поэтому, я прошу прощения и благодарю тебя. Хотя все еще считаю тебя сумасшедшей, но я не должен был выходить из себя.

Бека моргнула.

— Это было одним из самых худших извинений, которые я когда-либо слышала, но я его принимаю. — Она рассмеялась и добавила: — И Фергюс мне не парень, он просто мой приятель по серфингу, который предложил свою помощь.

На обветренном лице Маркуса промелькнуло совершенно непонятное выражение, и он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но его прервал Кенни, который прибежал с носа лодки и выглядел очень встревоженным. Его мокрая футболка прилипла к его тощей груди, красная краска логотипа пива на груди вылезла на белый хлопок самой футболки.

— Маркус! Маркус! — Кенни затормозил прямо возле мужчины. — Идем быстрей! У твоего отца приступ — я не уверен, что он дышит.

Глава 8

Маркус маленькими глотками пил безвкусную жижу, которая в больнице именовалась кофе, и изо всех сил сопротивлялся соблазну встать и пройтись по практически пустой тускло освещенной столовой. Его нервировали бежевые стены этого помещения, а также бежевые столы и бесцветная на вид еда.

Его отец все еще находился в отделении неотложной помощи, стараясь победить истощение и обезвоживание, но, в остальном, все было хорошо. Они оба выслушали лекцию о пациентах, прошедших химиотерапию, от интерна, который выглядел лет на шестнадцать, а затем старик бесцеремонно вышвырнул сына из палаты.

— Тебе нет нужды оставаться и смотреть, как эту дрянь вливают мне в руку, — как всегда «тактично» высказался Маркус Старший. — Спустись в кафетерий и закадри там симпатичную медсестричку или займись еще чем-нибудь. Ты действуешь мне на нервы.