Невероятные похождения Алексиса Зорбаса

Много есть патриотов, которые ничего от этого не теряют, я не патриот – ну так и поплачуґсь за это. Многие веруют в рай и держат осла привязанным. Осла у меня нет, я свободен и ни ада не боюсь, в котором издохнет мой осел, ни на рай не надеюсь, в котором он нажрется клеверу. Грамоте я не обучен, выражаться не умею, но ты, хозяин, меня поймешь.

Многие испугались тщеты, я же победил ее. Многие рассуждают, мне же нет надобности в рассуждениях. Не радуюсь я добру, ни печалюсь из-за зла. Если греки возьмут Константинополь, для меня это будет все равно, как если турки возьмут Афины.

Если из моего писания ты понял, что возраст мой достиг старческого, напиши мне о том. Хожу я в Кастро по магазинам, чтобы купить проволоку для нашей подвесной дороги, и становится мне смешно. «Чего смеешься, кум?» – спрашивают меня. Но я им отчета давать не собираюсь! А смеюсь я потому, что в минуту, когда протягиваю руку попробовать, хороша ли проволока, я думаю о том, чту есть человек, зачем он появился на свет и для чего нужен… Думаю, что ни для чего. Все ведь одно и то же: есть ли у меня жена или нет, честный я или негодяй, бей я или грузчик. Вся разница в том, жив ли я или умер. Дьявол ли меня возьмет или Бог (что тут сказать, хозяин? – думаю, это тоже все равно), я издохну, стану трупом смердящим, буду смердеть людям, и люди эти будут вынуждены похоронить меня, чтобы не страдать от зловония.

И вот, коль разговор у нас зашел, хочу спросить тебя, хозяин, об одной вещи, которой я боюсь (ничего другого я не боюсь) и которая не дает мне покоя ни днем ни ночью: старость меня пугает, хозяин, старость, будь она проклята! Смерть – ничто. Только пфф – и задуло свечу, а старость – вот где страшный позор!

Страшный позор, думается мне, признаться, что я – стар, и потому я делаю все возможное, чтобы никто не догадался, что я состарился: я прыгаю и танцую – поясницу ломит, но я все равно танцую! Я пью, голова идет кругом, мир вокруг идет колесом, но я держусь прямо, будто и вовсе мне не дурно. Я покрываюсь потом, ныряю в море, мерзну, хочется кашлять – кх! кх! – чтобы полегчало, но мне стыдно, хозяин, и я душэ кашель в себе – приходилось ли тебе слышать, как я кашляю? Никогда! И не только на людях, но и наедине с собой. Стыдно за Зорбаса, хозяин, что тут еще сказать? Стыдно!