Меня накрывает в тот же момент, как только я делаю вдох, и я кончаю невероятно сильно, всё ещё находясь на члене Дикона. Он начинает исступлённо смеяться, пока я сжимаюсь и дрожу. Хоть он и заполняет меня, Дикон должен был ощутить эту интенсивную влагу и давление.
Его член вздрагивает ещё несколько раз, и я понимаю, что продолжаю натирать клитор, но он становится настолько чувствительным, что я больше даже не могу провести по нему пальцем.
Останавливаюсь и поднимаюсь с члена Дикона. Чувствую, как его семя начинает вытекать из меня, стоило только его члену выйти, и я падаю на кровать рядом с Диконом.
Я ощущаю, как он прижимается своим телом ко мне, его влажный член давит на мою поясницу. Дикон обхватывает мою талию одной рукой и целует сзади меня в шею.
— Рита, — говорит он.
У меня нет сил, чтобы разговаривать. Я пытаюсь найти их, но ничего не выходит. Целую вечность спустя, я наконец бормочу слабо:
— М…
— Думаю, что ты только что назвала имя Господа всуе, — произносит он. — И Элси с Анной, вероятно, услышали тебя.
Глава 21
Когда мы спустились, Элси смотрит на Риту растерянно.
— Эй, — говорю я.
— Э-эй, — отвечает Анна, ухмыляясь.
— Вы опять ссорились? — спрашивает Элси.
Я смеюсь.
— Нет, — произносит Рита. — Мы не ссорились.
— Это звучало, как ссора, — заявляет Элси. — Ты кричала.
— Она молилась, — говорю я.
Я хочу спасти Риту от смущения, и это лучшее, что я могу придумать. Элси ещё не готова к урокам о пестиках и тычинках.
— Разве молятся не тихо? — спрашивает Элси.
— Не всегда… — отвечает Рита, краснея.
— Окей, — говорит Элси. — Я закончила домашнее задание, теперь мы можем поиграть?
— Конечно, — соглашаюсь я. — В «свина» (
— Да! — говорит она. — Я принесу баскетбольный мяч.
Мы выходим во двор. Между домом и салоном есть регулируемое кольцо и маленькая асфальтная площадка. На самом деле, этого пространства недостаточно даже для игры в стритбол*. Между бросками мне удалось удачно отрегулировать кольцо так, чтобы мы с Элси могли «честно» играть в «свина». Для этого я должен был переместить кольцо на шесть выемок между нами. Она растёт быстро, и совсем скоро это будет пять выемок.
— Рита! — говорит Элси. — Ты знаешь правила, верно?
— Это же «лошадь»
— Ага, — отвечает Анна. — Те же правила, как и в «лошади».
— Что такое «лошадь»? — спрашивает Элси.
— «Свин», — отвечаю я. — Но с большим количеством букв. Ты знаешь, как произносится по буквам «лошадь»?
— Угу, — говорит Элси. — Л-о-ш-а-д’?
— Э… Л-о-ш-а-д-ь, этот надоедливый мягкий знак! — уточняю я.
— Было бы забавно, если бы и в «свине» был один, — заявляет Элси. — С-в-и-н-ь, — она смеётся. — Свиньюшка!
— Свинюшка с «ю», — говорю я, смотря на Риту с Анной. — Иногда я думаю: это какое-то чудо, что каждый из нас научился говорить по буквам или читать. Так много дурацких правил.
— Я первая! — кричит Элси.
Кольцо уже опущено на шесть делений, так что она стоит на трёхочковой линии, которую мы обозначили мелом, и бросает мяч. Это детский баскетбол, в котором мне попадать значительно легче. Мне приходится несколько раз поддаваться.
Мяч попадает по кольцу и отскакивает.
— Дерьмо! — выкрикивает Элси.
— Элси! — предупреждаю я, поднимая палец.
— Санта говорил его! — заявляет она. — Он сказал, что я достаточно взрослая, чтобы услышать это.
— Сантьяго, — поправляю я. — Санта — это Санта. Ты же не думаешь, что Сантьяго приходит на Рождество принести тебе подарки, не так ли?
— Он бы спустился по каминной трубе, съел бы все печеньки и выпил бы молоко, потом обкакался бы в нашем туалете! — безудержно рассмеялась она, а я перехватил мяч.
Я пасую Рите и подхожу поднять кольцо.