Невеста из тумана

Предложениями, вопросами и ответами лаэрды обменивались через специальных гонцов-посланников или парламентариев. Они сновали туда-обратно, между войском в степи и замком, удерживая в руке над головой длинную палку с извивающейся узкой и длинной полоской ткани на конце. Эти переговорщики сильно напоминали мне наших гимнасток. Есть в такие упражнения художественной гимнастике, когда девочка, двигая кистью, завивает ленту эффектной спиралью. Так вот, местные гонцы именно такие спирали закручивали, когда мчались от ворот в лагерь или в обратном направлении.

Моей бабской разведке удалось выяснить лишь то, что, естественно, Меченый не согласился проехать через наши гостеприимно распахнутые ворота в сопровождении лишь небольшой группы воинов, как предложил мой отец. В свою очередь, Стефан Ржавый, не будь дураком, также отказался от любезного предложения Ристара посетить роскошный походный шатёр прибывшего на свадебный пир жениха. Кроме того, что оба соседа поосторожничали и отказались отправится на возможную смерть — в гости друг к другу, я больше ничего не узнала. Видимо, содержание остальных взаимных посланий предавалось разглашению лишь в очень узком кругу.

Я почти целый день проторчала на башне, но никаких событий кроме вышеизложенных больше так и не произошло. Разве что, у двери Аританны появился стражник. Проходя мимо, я слышала, как охранник запретил её служанке выйти из комнаты.

На второй день «осады» северного замка я решила было не мозолить никому глаза, шатаясь у ворот, и, не так, как Аританна, а добровольно, остаться у себя. Как тут, прибежала личная служанка матушки и передала приказ срочно приготовиться к встрече с моим официальным женихом.

Такая суматоха поднялась! Меня в десять рук наряжали, украшали, причёсывали, красили. Я не сопротивлялась. Женская красота — она тоже оружие. Под конец всех моих сборов, хотя в последние дни, после затяжного дождя во время побега, весна расщедрилась на весьма тёплые и солнечные дни, на меня всё равно надели шикарный невесомый плащ из красивого белого меха неизвестного мне зверя. На подобранные спереди и распущенные по спине волосы Фиса красиво накинула белое ажурное покрывало и закрепила его на голове золотым ободом, надетым поверх, так, что полоска тонкой работы пересекала лоб ровно посередине, а у висков, возле ушей, до самых плеч свисали тонкие золотые подвески в виде цепочек. Выглядела я шикарно! Честное слово, сама на себя целый день любовалась бы, если бы меня не потащили к отцу, который уже час ждал у ворот.

За ворота мы со Стефаном вышли вдвоём. Что странно, пешком, а не верхом. Вдалеке, на свободном пространстве между замковой стеной и военным лагерем, примерно посередине, виднелся обыкновенный длинный деревянный стол. С обеих его торцов стояло по креслу. Было позднее утро. Солнце на чистом ярко-голубом небе поднялось довольно высоко и немного слепило глаза, из-за чего оценить всю обстановку сразу было сложновато.

Я не ожидала того, что отец крепко возьмёт меня за руку, как маленького ребёнка, и поведёт по направлению к тому самому столу, что нелепо и дико смотрелся в абсолютно голом поле. Шагал Стефан широко. Подобрав второй, не зажатой в отцовской ладони рукой, полы длинной шубы я почти бежала за ним, внимательно глядя под ноги, чтобы не упасть. Дикая степь — это не гладкие каменные плиты замковой площади.

Однако, бросать редкие быстрые взгляды вокруг я всё же успевала. Так, заметила, что все воины Меченого выстроились в боевом порядке, но строго в отдалении, перед лагерем. Наши, кстати, в полном облачении, заполонили весь замковый двор. Когда шла к отцу, моя свита с усилиями прокладывала дорогу в плотной, брякающей железом толпе. Приличная часть воинов вышла за стену вместе со мной и Стефаном, но остановилась у ворот. Не успела рассмотреть, но уверена, что весь замок полностью готов к штурму.

Ржавый шёл молча. Я тоже ничего не говорила. С противоположной стороны, от военного лагеря, к столу приближалась одинокая человеческая фигура. Я догадалась, что это — Ристар. Понимала, что сейчас будут приняты решения, которые определят всю мою дальнейшую судьбу в этом мире. Бодрое взволнованное настроение, которое появилось, когда меня готовили к этому свиданию, схлынуло, как волна на морском берегу. И теперь я чувствовала странное опустошение или, даже, тупое безразличие. Вообще, в последние дни меня бросало из крайности в крайность. Часто накатывала такая безнадёга, настолько страшная апатия, что начинало казаться, что в этом мире от меня совсем ничего не зависит, я не справлюсь, не смогу защитить, ни себя, ни ребёнка. Будущее пугало до истерики. И… я малодушно рыдала и трусливо жалела, что получила настолько трудный второй шанс на жизнь. К счастью, мне удавалось справиться с такими состояниями, и, раз за разом, уговаривать себя продолжать изо всех сил трепыхаться в обстоятельствах, до последнего вздоха делать, что смогу, чтобы выплыть к радостному и светлому будущему для своего малыша, а там… будь, что будет.