Невеста мафии

Москитная сетка закрывала мое лицо кое-как, под нее набивался гнус. Резиновые сапоги были всего лишь по колено и частенько черпали воду из реки, отчего мои ноги были постоянно мокрыми. Но я не обращал на эти мелочи никакого внимания. Главное – работа. Я должен был быть лучшим, я должен был больше всех намыть шлиховых проб. Поэтому я спешил и, не жалея сил, орудовал промывочным лотком, выдолбленным из древесины тополя.

Наша партия, во главе которой находилась Варвара, обследовала русло небольшой речушки. Работа в принципе несложная, но сил отнимала столько, что к концу дня мы все валились с ног от усталости. Но засыпал я обычно с мыслью, что завтра утром нужно немедленно взяться за работу, чтобы обнаружить так необходимое нашему боссу золото.

Я и сейчас ходил вдоль берега реки, порой глубоко забредая в воду. Все мое внимание было сосредоточено на песке и гравии: я искал золотистые крупинки пирита, вероятного спутника по-настоящему драгоценных металлов. Но даже если я не находил золотой обманки, то все равно через определенное расстояние начинал пропускать породу через лоток. Дело это нелегкое и требующее внимания. Песок и гравий промывать нужно было так, чтобы наиболее тяжелые частицы грунта не вымывались, а оседали на дне лотка. Это были обломки, а иной раз целые кристаллы тяжелых горных пород, в которых могло находиться золото. Дальше шла рутина – шлиховую пробу следовало ссыпать в жестянку, просушить и определить в капсюль – так назывался бумажный пакетик, который я должен был отнести Варваре. Она ставила на капсюле номер, отмечала точкой на топографической карте и складывала в кучу, чтобы затем рассмотреть материалы под бинокуляром и подвергнуть их химическим реакциям. Она – геолог, ее задача искать и находить золотые месторождения, а мы должны были ей помогать.

Мы – это я, Игорь, Митя и еще два парня с тупыми физиономиями, с которыми мне совершенно не хотелось знакомиться. Был еще человек, который не хотел знакомиться с нами. Он ничего не делал, просто ходил вдоль берега с ружьем. Нам сказали, что парень этот призван охранять нас от дикого зверья, и, конечно же, мы все этому верили. А как не верить, если Илья Семенович не мог нам соврать…

– Ух ты! – обрадованно воскликнул я, увидев на глубине лотка тускло блеснувший камушек.

Это мог быть пирит или колчедан, но я почему-то был уверен, что это золотой самородок.

Так и оказалось. Это был очень крупный экземпляр, весом в пятнадцать-двадцать грамм. Желтоватый комочек имел неопрятный вид, и его крохотное тельце испещряли вкрапления горных пород. Но я понимал, что это находка. Понимал, потому что мое сознание было запрограммировано на это событие, и в нужном для Ильи Семеновича направлении. Поэтому самородок я отнес Варваре.

– Ух ты! – таким же, как и я, образом выразила она свою радость.

Мы вообще похожи были друг на друга. Наши небогатые на краски эмоции выражали односложными фразами, чем со стороны могли напомнить человекообразных обезьян, занятых своими нехитрыми делами. Мы вылавливали из реки золото, как шимпанзе, например, – блох из шерсти друг друга. Впрочем, над такой похожестью я тогда совершенно не задумывался.

Самородок Варвара сунула в бумажный пакетик и многозначительно подмигнула мне. Как та самка из обезьяньего племени, она сделала выбор на сегодня. И спать с ней этой ночью буду я. К чему, надо сказать, я подспудно стремился. Ведь лучшим я пытался быть не только потому, что так нужно было Илье Семеновичу, а еще из-за Варвары, которая, как переходящий вымпел, ходила по ночам по рукам передовиков производства.

Сегодня таким передовиком стал я. И вчера им был я. А вот позавчера в лидеры вдруг выбился Игорь, и Варвара провела ночь с ним. Нет, я не ревновал. Хотя бы потому, что столь сильные эмоции не умещались в тесных рамках моего нынешнего существования. Да и к Варваре я не относился всерьез. Для меня она была не более чем женское тело для удовлетворения естественных потребностей.

И все же нечто похожее на возмущение шелохнулось в моей покойной душе, когда, вернувшись к ней со шлиховыми пробами, я застал ее в объятиях нашего охранника. Он беззастенчиво прижимал ее к себе, шарил рукой у нее под брезентовкой, а она бессовестно подыгрывала ему. Они сидели на расстеленном у палатки матраце, и еще бы чуть-чуть, легли бы на него, понятно, для чего. Но я им помешал, и охранник злобно, исподлобья глянул на меня.

– Тебе чего, придурок?

В ответ я лишь пожал плечами. Не так уж и дорога мне Варвара, чтобы выяснять отношения с человеком, который запросто мог меня убить. А на придурка я не обиделся…

А ведь должен был обидеться.

Я застыл как вкопанный на полпути к своему лотку… Я ведь действительно должен был обидеться… Ну да, меня обозвал придурком самонадеянный тип, ради которого я пашу здесь как проклятый с утра до ночи…